Клаус Кеннет - 2 миллиона километров до любви

— Господи, что все это значит? — спрашивал я. — Знаю, что Твой Дух Святой использует любую ситуацию, чтобы чему-то меня научить. Иисус, эти католики разрушают, вытаптывают, выкорчевывают все то, что произрастает благодаря действию Духа. Стоит ли мне здесь оставаться? Так я молился, а потом вспомнил — не говорила ли мне мать Тереза: «Без труда не вынешь рыбку из пруда»? Эти слова помогли мне пережить недовольство и отторжение. И все же я продолжал жаловаться Иисусу:

— Господи, разве Ты не видишь, как эти люди лишают нас веры и разрушают изнутри? Прикрываясь Твоим именем, они дискредитируют Тебя и отвращают от христианства.

Сердце мое разрывалось от боли, поэтому Бог сразу ответил мне:

— Да, Я это вижу.

— Тогда отправь их в ад, ведь они уничтожают все живое!

Надо от них как-то избавиться. В них причина наших страданий, все эти правила душат на корню любовь между людьми!

— Клаус, ты действительно хочешь, чтобы они оказались в аду?

— Да.

— Они и вправду причиняют Мне боль. Более того, именно они убили Меня. И все же Я их люблю.

Возразить на это было нечего. Слова Иисуса заставили меня замолчать. По спине побежали мурашки, по щекам потекли слезы. Я вдруг понял, как был жесток. Вместо того чтобы в ответ на обиду простить и продолжать любить, я мечтал уничтожить обидчика. Так мне был преподан еще один важнейший урок в жизни. Мне стало очевидно, что впереди еще долгий, очень долгий путь…

Я жаждал служения, и жажда нашла выход — я часто выступал на конференциях, концертах, больших церковных собраниях. Правда, это очень утомляло. Я сталкивался с духовными трудностями, с бытовыми проблемами, с физической немощью. Особенно тяжело мне давалось участие в дискуссиях, которые нередко разгорались после моих лекций. Люди часами задавали вопросы, и я покидал аудиторию совершенно обессиленным. Я чувствовал себя так, как будто из меня выкачали несколько литров крови.

При этом не успевал я разобраться с одним грехом, как появлялся другой. Если удавалось победить жадность, начинали терзать тщеславие и самолюбие. Проявляя милосердие и благородство, я тут же сталкивался с гордыней. Если получалось хоть как-то справиться с гневом и раздражением, тут же во мне просыпался учитель всех и вся. Только овладею до какой-то степени наукой «правильной» молитвы, как начинаю тыкать в глаза другим, что они менее продвинулись в этом «высоком искусстве»…

Да, для того чтобы жить не головой, а сердцем, нужно большое мужество.

У меня в то время был друг, ирландец по происхождению. Он девять лет изучал богословие в Швейцарии, а потом бросил. Я его спросил, почему он так поступил.

— Я увидел, — ответил он, — что простодушные студенты, будущие священники, получают фундаментальные знания, изучают умные книги, но совершенно ничего не понимают в человеческих душах. Мне стало страшно за то, что они сделают с людьми. Я не доверил бы таким «пастырям» заботу даже о своей кошке!

Чрезмерный интеллектуализм — подход, предполагающий, что ты все время думаешь об одном лишь Писании, — приводил к тому, что богословие становилось пустым упражнением ума, то есть ересью. Как верно заметил мой приятель-ирландец, его соученики были как дети, но не в хорошем, а в плохом смысле. Да, Господь сказал: «будьте как дети, и войдете в Мое Царствие». Но Он не имел в виду наивной глупости, а скорее говорил об удивительном детском умении доверяться взрослым.

Формальное благочестие некоторых верующих выводило меня из себя. Я решил, что, чем проводить время с ними, буду лучше общаться с преступниками, и стал посещать тюрьмы, рассказывая заключенным о своем опыте. Мне хотелось подарить им надежду. Несколько раз я беседовал с убийцами. Некоторым из них даже разрешали приходить на мои лекции — конечно, под конвоем. Я и сам в юности бывал в тюрьме, поэтому мне было легко найти с ними общий язык. Однажды я сказал, обращаясь к группе заключенных: «Нет никаких гарантий, что я в какой-то момент не стану вашим сокамерником». Таким образом я стремился дать им понять, что даже человек, чья жизнь со стороны кажется вполне благопристойной, может сорваться и всерьез согрешить. Так змея, даже не кусая человека, продолжает нести в себе яд, который может излиться вовне при любом удобном случае. Странным образом моя шутка о вероятном попадании за решетку чуть не воплотилась в жизнь. Швейцарская полиция уличила меня в использовании французских номеров на зарегистрированной в Швейцарии машине, и за это меня отдали под суд. Полицейские считали, что это серьезное правонарушение, достойное реального срока заключения. К счастью, судья не разделял их мнения, и я отделался штрафом.