Клаус Кеннет - 2 миллиона километров до любви

Но день еще не кончился, и не все сражения были выиграны. После службы меня попросили поехать на машине в Берн (он находится в сорока километрах от Биля), чтобы кое-кого оттуда привезти. Проезжая мимо щитов и вывесок с рекламой кондитерских, пекарен, продовольственных магазинов, я испытывал острое желание остановиться и зайти. Удержаться было непросто. «Зайди и купи что-нибудь. Главное ведь, чтобы ты не умер от голода. Сейчас никто тебя не видит. Ты покинул лагерь и не связан никакими правилами. Ты выполняешь исключительную миссию, поэтому для тебя могут сделать исключение. Клаус, завтра все равно ничего вкусного не подадут, а сегодня ты можешь купить что угодно. Ты даже не выпил сока, как собирался. Ты поспешил в Берн, чтобы привезти Фрица в лагерь. Тебя эксплуатируют. Давай же! Останови машину, у тебя есть право побаловать себя. Они там небось пьют соки!»

Теперь я понимаю, почему дьявола сравнивают с диким зверем…

Но я нахожусь под защитой Того, Кто сильнее сатаны. Его потому и называют Всемогущим. Поэтому я устоял перед искушением. Мало того, я смог даже зайти в супермаркет и купить кое-что для Фрица. Позже я даже заварил ему чай, а потом еще долго пел и играл на гитаре для всех собравшихся в лагере. Голод больше не беспокоил меня. Терзания закончились, постоянно сдерживать себя уже не требовалось. Теперь я мог со смехом вспоминать о том, через что прошел, сравнивая выпавшие мне испытания с путешествием Одиссея: я проезжал мимо супермаркетов, как мимо острова сирен. Прошло пятьдесят четыре часа с тех пор, как я последний раз ел и пил, но мой организм пребывал в покое, а в сердце расцвела радость.

Однако самое ценное и важное открытие было еще впереди. Пост стал новым для меня опытом, новым приключением, поэтому я надеялся, что Господь вознаградит меня на Пасху. Я думал: может, в Светлое Христово Воскресение меня ждет какой-то особенный завтрак или что-то в этом роде? От одной мысли об этом опять потекли слюнки.

Иисус воскрес из мертвых, а Клаус размечтался о воскресной трапезе!

И вот настало долгожданное утро. Я пришел в столовую…

Какое разочарование! У меня не было аппетита. Еда была самая обычная, и она не вызвала у меня никаких особых эмоций. И уж точно не было радости. Я быстро насытился и продолжал ждать, надеясь, что произойдет что-то необычное. Но ничего не случилось. Я был в смятении. Как жалко, что все так обернулось!

После разочаровавшего меня завтрака мы все вместе отправились в соседнюю деревню, чтобы отметить праздник в церкви пастора Дэвида МакКи, с которым я был дружен. И вот там, в этой маленькой церкви, со мной и случился долгожданный «прорыв» — когда мы подходили к причастию. Мысленно я вернулся к моменту своего обращения в Лозанне и спросил, как всегда с тех пор спрашивал, званый ли я гость на Господнем пиру. И в этот момент Бог позволил мне ощутить всю полноту бытия, радости и покоя. В сердце вдруг загорелась любовь и ликование, и я заплакал, как когда-то в соборе в Лозанне, а потом сделал несколько шагов вперед, чтобы причаститься Его Телу и Крови. Я задыхался от счастья. Пожалуй, этот пасхальный пир был самой удивительной трапезой за всю мою жизнь. Маловерный, я-то предвкушал удовольствия от физической пищи, тогда как надо было ждать радостей от пищи духовной. Я положился на преходящее, временное, а Господь предлагает мне то, что имеет отношение к вечности. О, Иисус, как же прекрасно это было! Наверное, я просто неразумный, примитивный, маловерный человек, недостойный того, чтобы находиться в Твоем присутствии. Прости меня, но я люблю Тебя всей своей несовершенной душой.

Пожалуй, самым трудным было для меня примирение с католическим священником отцом Р., который подвергал меня сексуальному насилию и мучил долгие годы. Я уже упоминал, что однажды пришел к дому этого человека и протянул ему руку в знак того, что прошлое забыто. Не знаю, произвело ли это на него хоть какое-то впечатление. Он пожал мою руку и посмотрел на меня равнодушно. Но по крайней мере я сам освободился от тяготившего меня длительное время груза. Столь же тяжело мне было примириться с родителями. Сразу после обращения я рассказал своему брату Лотарю о Христе и о своей вере. Он работал врачом в университетской клинике. Всякий раз, когда мы с ним встречались, он повторял:

— Я все время думаю о матери, и эти мысли не дают мне свободно вздохнуть.

Он и правда умер от нехватки кислорода, когда нырял в Греции. Господи, упокой его душу!