Клаус Кеннет - 2 миллиона километров до любви

У меня все чаще возникали проблемы с законом. Окружающим было все труднее меня остановить, если я на что-то решился. В конце концов, что мне было терять? Ни алкоголь, ни секс, ни наркотики уже не дарили облегчения. Мне было все невыносимее жить с этой черной дырой внутри. Надо было искать выход. Я задавался вопросом, существует ли он вообще? Есть ли на свете настоящее счастье? Однако даже если его нет, все равно жить так дальше было невозможно.

В определенный момент мне стало так тоскливо, что показалось, смерть стоит рядом и смотрит мне в лицо, предлагая единственное надежное избавление от страданий. Я предпринял попытку самоубийства. Но, вероятно, мое тело выработало своего рода иммунитет к химическим веществам из-за того, что я их слишком часто принимал. Увеличенная доза снотворного не подействовала, и мое желание уйти из жизни не исполнилось. Организм был настолько отравлен, что на новую порцию яда вообще никак не отреагировал. Я попробовал убить себя второй раз: принял пригоршню таблеток и запил спиртным. Полуодетый, пьяный, еле переставляя ноги, я вышел на мороз. На улице было минус двадцать два градуса. Я блуждал по ночному парку в центре Гамбурга, и мне начало казаться, что вокруг меня не снег и иней, а мягкий и чистый песок, как на побережье Карибского моря… Потом я стал метаться из стороны в сторону, продирался через колючие кусты. Я спотыкался и падал. Ветки ежевики хлестали меня по лицу. Весь в грязи, исцарапанный, я трясся от холода, а потом лег на землю, приготовившись заснуть и замерзнуть во сне. Однако, несмотря на то что дело было ночью, меня обнаружили. Друзья отыскали меня, привели домой, согрели и привели в чувство.

Я снова выжил! Наверное, это такое проклятие — не иметь возможности умереть. Ну, если я сам не могу свести счеты с жизнью, пусть меня прикончит кто-нибудь другой! Таков был ход моих мыслей. И я начал вести себя абсолютно вызывающе в надежде на то, что меня просто убьют. Например, однажды я украл канистру с бензином из гаража. Меня догнали и окружили здоровые ребята-механики. Каждый из них был силен, как медведь. Я видел, что они приближаются, но и не думал от них скрываться. Меня били железной арматурой так, что на теле не осталось живого места. Наверное, Господь каким-то чудом отогнал мучителей от меня, иначе как бы мне удалось спастись? В другой раз в ночном клубе недалеко от порта я начал задирать и провоцировать компанию из десяти матросов (азиатов с виду, вероятно китайцев). Они навалились на меня все вместе, а потом истекающего кровью бросили под стол. Кто-то отвез меня в ближайшую больницу, из которой я удрал через полчаса. Я вдруг испугался, что китайцы найдут меня там. У меня диагностировали сотрясение мозга, меня мучили головные боли, и все же я ухитрился сесть за руль и уехать из города. Преодолев одним махом полторы тысячи километров, я добрался до Марселя.

Бог удивительным образом пришел мне на помощь и в следующей переделке, когда мне грозила опасность. Так случилось, что обманутый муж, жену которого я соблазнил, отыскал меня и приставил нож к горлу. Было ясно, что он на этом не остановится и перережет мне глотку. Я понимал, что вполне этого заслуживаю. Почему же мне опять удалось вывернуться? Я сам до конца этого не понимаю. В другой раз к моей груди приставили дуло пистолета, после того как я сыграл дурную шутку с одним опасным отморозком. Он преследовал меня несколько дней, угрожая убить. И вот он стоит передо мной посреди слабо освещенного коридора, в доме, где я снимаю жилье… Какой ужас! Но и тут мне удалось выжить.

На какое-то время я перебрался в Нью-Йорк и там тоже ходил по лезвию бритвы. Как-то я забрел в черное гетто в Гарлеме. Меня предупреждали, что белому человеку туда лучше не соваться. Но я беспечно отправился в этот район, причем надел белые шорты и расстегнул на груди рубашку, чтобы подразнить местных. Меня два раза окружали банды афроамериканцев и пытались ограбить, угрожая оружием.

И все же всякий раз мне удавалось уйти от обидчиков без малейшего урона для себя.

Я часто гадал, в чем секрет моей неуязвимости. Может, сатана защищает меня как своего верного слугу? Или помощь все же приходит от Бога? Ответа не было. Я еще не знал, Чья любовь и милость меня оберегает, Кто не желает смерти своего творения.

Пожив в Нью-Йорке, я снова вернулся в Гамбург. Как-то раз в дверь позвонили. В глазок я увидел, что возле квартиры стоит моя мать. Она преодолела большое расстояние, чтобы повидать меня. Я уже давно не выходил с ней на связь. Мне вспомнилось, как она тиранила меня, и я не открыл ей. Ненависть к ней была для меня непреодолима. Меня ужасала сама мысль о том, чтобы встретиться и поговорить с ней. И я тихо сидел за дверью, как будто дома никого нет.