Станислав Говорухин: Неизвестное об Известных

Увидев меня, Володя подбегает и говорит: «Слава, я такую песню написал! Пойдем в номер, я тебе ее спою». Я отвечаю: «Не могу, я шесть часов бежал, дай хоть попью».

Мы подходим к стойке, я выпиваю бутылку воды, беру еще одну. А он прямо — приплясывает, — так ему хочется спеть новую песню.

— Хочешь, — говорит, — я ее тебе прямо здесь спою, даже без гитары? — и начинает:

Я говорю:

— Постой, ты уж совсем как Остап Бендер, который всю ночь сочинял «Я помню чудное мгновенье» и только утром понял, что это кто-то уже сочинил до него.

— Что ты мелешь?!

— Как — что я мелю, — отвечаю, — эта старая баксанская альпинистская песня, еще военных лет.

— Что ты выдумываешь?! — закипает Володя. — Я написал ее сегодня!

— Ничего я не выдумываю. Это старая альпинистская песня. Помнишь ребята приходили… Старые альпинисты, пели песню тебе. Там еще есть припев… Хочешь спою? Я сейчас точно не вспомню, но там есть такие слова:

Он побледнел:

— Не может быть! Да что же это со мной происходит?!

— Да ладно, Володя, — не выдержал я, — я тебя разыграл.

Как он глянул на меня! Потом очень долго вспоминал этот розыгрыш.

Осенью того же года один из эпизодов «Вертикали» мы снимали в Сванетии — на юго-западных склонах Кавказского хребта. Сваны — народ горячий, с суровыми обычаями… Снимаем, и симпатичная девушка из массовки приглянулась одному свану. Вела она себя несколько кокетливо, не более того, но, видимо, дала повод… А тут появился Володя Высоцкий, эта девушка и ему понравилась. Когда Володя брал гитару, о конкурентах не могло быть и речи. Сван оказался отодвинутым. Ну это же смертельное оскорбление для грузина.

Дальше происходит следующее. Только мы собрались отведать грибков, которых насобирали — их нам зажарили в ресторане, и Лариса Лужина (тоже снимавшаяся в «Вертикали») уже несла это блюдо через весь зал — как встает обиженный сван и молча кладет на поднос, рядом со сковородкой… пистолет. Лариса с грибами и пистолетом подошла к нашему столу и поставила все это прямо перед Высоцким.

Пистолет — это уже серьезно.

— Володя, давай-ка, пока не поздно, дунем отсюда, — предлагаю я. И говорю своему сорежиссеру:

— Знаешь, Борь, ты досними тут два дня, а я Володю пока увезу, тут всякое может быть.

Вопрос — куда бежать.

— А не махнуть ли нам, Володя, в Батуми? Два дня у нас есть. Покупаемся. Там сейчас как раз бархатный сезон.

Рано утром на «газике» примчались на аэродром. А там «кукурузник» уже винт запустил. Сели, взлетели — страшно довольные, что все идет, как по маслу. И вдруг я смотрю, прямо перед нами на лавке сидит тот самый сван, от которого мы, собственно, и спасаемся. Что его заставило уехать — то ли он отказался от своего плана мести, то ли за подкреплением поехал — не знаю. Сидим напротив друг друга, молчим.

Самолет летит только до Кутаиси, прямого рейса до Батуми не было.

В Кутаиси выясняется, что самолет на Батуми будет только завтра утром. Наш грузин куда-то исчез. Надо где-то переночевать. Выходим на привокзальную площадь. Подходим к такси:

— Шеф, до города довезешь?

— Какой разговор.

Лезем в машину, а там уже этот грузин сидит. Везет нам, как утопленникам. Опять едем насупившись.

У первой же гостиницы пытаемся рассчитаться с водителем.

— Да вы узнайте сначала, — говорит он, — есть ли места.

Мест действительно не было. Поехали дальше, и в следующей гостинице облом. Что делать? В чужом городе без ночлега. И вдруг этот грузин, в общем наш враг, говорит:

— Ну хорошо. У меня есть квартира здесь. Если хотите, можете там переночевать.

Куда деваться? Ладно, согласились. Привозит он нас на квартиру.

— Вот вам ключи. Внизу ресторан, можете спуститься поужинать. Я может потом подойду, меня там как раз друзья хотели встретить.

Зашли в ресторан. Кутаиси в те годы, надо сказать, был настоящей «обжираловкой», все продукты в ресторанах — только с базара.

— Это будет чуть дороже, — предупреждает нас официантка, — но зато все с рынка, самое свежее.