Лина Тархова - Заложники Кремля

Воспользовалась ли учительница приглашением, неизвестно.

Самолюбие Якова заставляло его давать как можно меньше поводов для замечаний. Это от мачехи он перенял принцип, которому потом следовал всю жизнь: не подчеркивать родство с первым человеком страны. Нет ни одного свидетельства того, что он пытался воспользоваться своим положением. Ни разу не обратился с просьбой материального характера к отцу.

Со временем Яков почувствовал себя в кремлевских стенах увереннее. Появились друзья. Друг детства Якова, Григорий Гагошидзе, писал в своих воспоминаниях:

« В 1926 году я приехал в Москву, стал рабочим винзавода… В Москве сразу связался с Яковом Джугашвили, все свободное время мы проводили вместе. По воскресеньям ходили в Кремль, играли в футбол. Капитан одной из команд был Яков Джугашвили, во главе второй команды — сын Троцкого Лев ».

Да, сыновья непримиримых врагов, Сталина и Троцкого, дружили. И это, конечно, тоже служило источником постоянного раздражения вождя. В своем очерке «Иосиф Сталин. Опыт характеристики» Троцкий вспоминает, что Якова он часто находил в комнате своих сыновей. Вот одна из таких встреч:

« Я застал как-то Яшу в комнате мальчиков с папиросой в руке. Он улыбался в нерешительности.

— Продолжай, продолжай, — сказал я ему успокоительно.

— Папа мой сумасшедший, — сказал он убежденно. — Сам курит, а мне не позволяет ».

Здесь же Троцкий вспоминает еще эпизод, связанный уже с младшим сыном Сталина Василием. Пересказан он был ему Бухариным, видимо, в 1924 году, когда, как пишет Троцкий, « сближаясь со Сталиным, он сохранял еще очень дружественные отношения со мной ».

« Только что вернулся от Кобы, — говорил он (Бухарин. — Авт.) мне. — Знаете, чем он занимается? Берет из кроватки своего годовалого мальчика, набирает полон рот дыму из трубки и пускает ребенку в лицо…

— Да что вы за вздор говорите! — прервал я рассказчика.

— Ей-богу, правда! Ей-богу, чистая правда, — поспешно возразил Бухарин с отличавшей его ребячливостью. — Младенец захлебывается — папаша заливается: ничего, мол, крепче будет…

Бухарин передразнил грузинское произношение Сталина.

— Да ведь это же дикое варварство!

— Вы Кобы не знаете: он уж такой особенный… »

Но вернемся к свидетельствам Яшиного друга. В его воспоминаниях нет особых откровений — они писались во времена, когда лучше всего было молчать, но все же помогают представить себе жизнь сталинского сына.

« Летом выезжали за город — на Воробьевы горы — с гитарой, мандолиной, баяном. Брали уголь в маленьких мешках. Готовили шашлыки, пили кахетинское вино. Пели, играли. Яша учил русских друзей петь грузинские песни ».

Отношения с отцом оставались напряженными. Тихий, уравновешенный, но упрямый Яков не мог во всем подчиниться отцу. А тот не терпел возражений. Вскипал, когда от сына пахло табаком, бил за это.

Однажды Сталин даже выгнал его из квартиры за курение. Якову пришлось провести ночь в кремлевском коридоре рядом с часовым. Но наказание только подстегнуло упрямого сына: «Побоями он меня от табака не отучит». Тем более, что перед глазами мальчика был пример отца с постоянной трубкой в зубах.

Закончив школу с хорошими и отличными оценками по всем предметам, Яков не решился поступать в институт. Он был не уверен в своих знаниях.

К тому же именно в это время Яков влюбился в одноклассницу Зою, веселую и очень хорошенькую. У нее был единственный, но существенный изъян: отец — поп. Сталин сам закончил в свое время духовное училище, а после учился в духовной семинарии. Но сыну категорически запретил жениться на поповне.

Однако Яков все-таки — сын своего отца. Однажды, отдыхая на подмосковной даче вместе с Кировым, который для Яши был просто «дядя Сережа», юноша признался ему, что не знает, как жить дальше. Отец требует, чтобы он поступал в институт, выбросив из головы всякие «глупости». А он должен разобраться в себе, понять жизнь. Его мечта — в которой страшно признаться отцу — повкалывать хоть пару лет простым рабочим. Им с Зоей на жизнь он заработает.

Киров обещал помочь. И вскоре Яков с невестой, тайком от отца, бежал в Ленинград. Молодые поселились в семье родственников Аллилуевых.

Город на Неве на два года приобрел толкового электрика. Работавшие с ним вспоминали, что Яков Джугашвили держал себя просто, скромно, всячески скрывал свое высокое происхождение. Знакомясь, не называл отчества. На телефонные звонки по службе обычно отвечал так: