Лина Тархова - Заложники Кремля

— Виссарион Иванович! — вырывается у Иванова. Сталин добродушно поправляет:

— Это моего отца звали Виссарион Иванович.

В фильме о победе над фашизмом важно было донести до народа, что дед Генералиссимуса, выигравшего войну, носил самое распространенное русское имя Иван.

Сталин любил повторять, что корни его воспитания — в российской культуре. Звучало это примерно так:

— Я на рюсской культурэ васпитан.

«Кремлевский горец» всю жизнь упорно пытался избавиться от акцента, но это давалось ему с большим трудом. Расслабиться он позволял себе только дома, с близкими.

Отца раздражала не только гортанная речь первенца. Грузинские отцы очень многого ждут от сыновей. Можно представить себе, какое блестящее будущее детей рисовала Сталину его гордыня.

Но в Якове он не находил ничего, что могло бы потешить отцовское тщеславие. Молчаливый и гордый по природе мальчишка, как пересаженный горный цветок, был чужероден кремлевской почве. Он замкнулся и глядел волчонком. Так отец его и стал называть — волчонок.

« Он был похож на отца миндалевидным разрезом глаз и больше ничем, — писала о Яше Светлана Аллилуева . — Больше он был похож на свою мать, Екатерину Сванидзе… Очевидно, и характер ему достался от нее — он не был ни честолюбив, ни резок, ни одержим, ни властолюбив. Не было в нем противоречивых качеств, взаимоисключающих стремлений. Не было в нем каких-либо блестящих способностей, он был скромен, прост и очаровательно спокоен.

Я видела лишь раз или два, что он может взорваться — внутренний жар был в нем. Это происходило иногда из-за Василия, из-за привычки последнего сквернословить в моем присутствии и вообще при женщинах, при ком угодно. Яша этого не выдерживал, набрасывался на Василия, как лев, и начиналась рукопашная… Вообще говоря, жизнь в Кремле, в одной квартире с нами, и учеба на русском языке трудно давались ему вначале, все это было совсем не для него. Оставшись в Грузии, он, наверное, жил бы спокойнее и лучше. Яша всегда чувствовал себя возле отца каким-то пасынком ».

Иосиф Сталин не любил своего отца, пьяницу и гуляку, сгинувшего вдали от семьи в тифлисской ночлежке. Виссарион часто поколачивал мальчишку своей тяжелой рукой сапожника — по делу и без дела. Сталин не знал любви к отцу. Может, поэтому он не мог испытывать отцовской любви к Якову?

А вот с мачехой, с Надеждой Аллилуевой, отношения у мальчишки сложились сразу. Эти два человека, испытавшие на себе холодность и грубость Сталина, обнаружили друг в друге тепло, которого не находили в муже и отце.

В начале перестройки, в годы гласности, начал упорно распространяться слух, будто бы причина нелюбви Сталина к Якову — его роман с Надеждой Сергеевной. Будто мачеху и пасынка связывали интимные отношения.

Это, несомненно, вымысел, который характеризует только полную неосведомленность его неведомого автора. А также наше жадное до сенсаций время, когда «съедается» все: и то, что Сталин будто бы спал со своим шофером, и то, что вот сын его спал с любимой мачехой. Да зародись у Кобы хоть тень подозрения — стер бы сыночка в пыль.

Ревности вспыльчивого вождя боялись, как огня. Из-за этого вокруг Надежды Аллилуевой образовалась зияющая пустота, как вспоминает Борис Бажанов, бывший личным секретарем Сталина (в 1929 году бежал в Европу). Подруг у жены вождя не было, а « мужская публика боялась к ней приблизиться — вдруг Сталин заподозрит, что ухаживают за его женой. Сживет со свету ».

Яша охотно нянчился со сводным братом Васей, а потом и с сестренкой Светланой, родившейся через пять лет после Василия. Оставался за «домохозяйку», когда Надежде Сергеевне нужно было уйти.

Часто это делалось за счет уроков. Подросток, и без того с трудом говоривший по-русски, слишком медленно усваивал трудный для него язык. Правда, оценки по всем предметам у него неизменно были хорошие или отличные, что вызывало раздражение у Сталина.

Но однажды в школу пришла новая учительница, известна лишь ее фамилия — Лукашевич. И в дневнике у Яши стали появляться «двойки», которых он и заслуживал. О том, что пережил, узнав об этом, директор школы, можно только догадываться. Сама же учительница была вызвана в Кремль. Вот какая произошла там сцена.

— Замечаю, что мой сын по русскому языку занимается не усердно. Он рос в грузинской среде. Благодарю вас, вы требуете от сына прилежания, — сказал Сталин и, самолично написав на листке бумаги свой телефон, вручил его учительнице со словами: — Когда мой сын не будет знать урок, прошу позвонить мне.