Эльвира Филипович - Я, мой муж и наши два отечества

«Не пойму, — сетовал как-то Надежде Николаевне „охранник“ мятежного дома Доброхотовых, — вы все такие хорошие люди, а привечаете страшных крамольников, тех, что против батюшки царя идут…» «Так ведь я не вижу их крамолы, а лишь то, что это несчастные голодные люди, которым надо помочь», — оправдывалась истинно верующая мать юных революционеров, Михаила и Веры Доброхотовых. И околоточный с Надеждой Николаевной соглашался.

Семья Доброхотовых, начало ХХ в. Сидят на скамейке: вторая справа — мать Надежда Николаевна, дочери Вера и Мария и четверо из шести братьев; внизу — младшие дочери Оля (слева) и Ната.

«Однажды, — рассказывала мне моя бабушка Мария Петровна, — сестра Вера, сказав матери, что быстро вернется, пошла к Оке на организованную маевку. А за нею околоточный поспешал. „Барышня, вернитесь, — взывал он, — вашей маме плохо!“ Узнал он, что готовится разгон митингующих с дальнейшим препровождением их в тюрьму. Бежит за Верой и все повторяет: „Вашей маме плохо…“ А та от него как от мухи назойливой отмахивается. Наконец остановилась. „Очень плохо, очень-очень“, — не отставал околоточный. И Вера, увидев действительно озабоченное лицо околоточного, поверила ему и побежала обратно. Так Вера избежала ареста и тюрьмы, но это лишь однажды. Потом сидела, и не раз, не только в тюрьме, но и в карцере». Таким же защитником обездоленных рабочих людей был и ее избранник по жизни, Дмитрий Васильевич Разломалин. Забегая на многие годы вперед, скажу: Дмитрий Разломалин, революционер из народа, рабочий, был в тридцатые годы арестован как враг народа и расстрелян… Ну а тогда он был непримиримым борцом с царским самодержавием.

Дмитрий Васильевич и Вера Петровна Разломалины,

конец XIX — начало ХХ в.

Михаил Петрович Доброхотов,

студент Московского университета, конец ХIX века.

Женская гимназия, где училась Вера Доброхотова, Калуга, XIX в.

Все это происходило уже в ХХ веке, когда отца семейства Петра Ивановича Доброхотова не было в живых. Мать по-прежнему вела хозяйство, заботилась, чтобы все были сыты, чтобы дети учились. Старший брат Миша, студент, врач по специальности, был за свою деятельность революционную исключен из Московского университета и в дальнейшем продолжал учебу в университете Харьковском. Сестра Вера окончила в Калуге гимназию, а затем учительствовала, а Маня, моя Бабушка, определена была в Институт благородных сиротских девиц в Москве на полный государственный кошт. Ну а младшие, Оля и Ната, в подростковом возрасте были отправлены на учебу в немецкий Веймар, где получили замечательное гуманитарное образование и после работали учителями музыки и немецкого языка. Последнее, однако, оказалось для них гибельным. В 1941 году захватившие Калугу немцы, узнав, что сестры хорошо владеют немецким, заставили их быть переводчицами. Когда в 1943 году Красная армия освободила Козельск (под Калугой), где они проживали, их тут же без суда и следствия схватили как немецких пособников и расстреляли. Жители Козельска, хорошо знавшие их как ни в чем не повинных учителей своих детей (совершенно никто из-за них среди жителей Козельска не пострадал), обратились было с ходатайством к нашим органам, но было уже поздно…

Надежда Николаевна Доброхотова с двумя младшими дочерьми, Олей (слева) и Наташей, 1915 г.

Остальные все, кроме еще старшего брата Михаила, дожили до преклонного возраста, имея семьи и детей. А Михаил Петрович уже в начале ХХ века стал профессиональным революционером. Он так и не женился, хотя, по словам моей Бабушки, очень любил одну девушку и постоянно хранил у себя в нагрудном кармане ее фотографию. После изгнания из Московского университета и непродолжительного тюремного заключения он был выслан в Калугу под гласный надзор и там, у себя на родине, развернул активную революционную деятельность среди молодежи, а в собственном доме (хорошо известном в Калуге доме Доброхотовых) организовал марксистский кружок.

Осенью 1899 года он уехал в Харьков, чтобы продолжить там в университете свое образование (медицинское) и одновременно активно вел подпольную революционную деятельность. В период своего пребывания в Харькове, а это почти четырнадцать лет, он поддерживал связь с калужскими социал-демократами. В 1913 году он был снова арестован, заключен в тюрьму, откуда через несколько месяцев отправлен был под гласный надзор полиции в Полтаву, а оттуда — снова под гласный надзор — в родную Калугу.