Коллектив авторов Биографии и мемуары - Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля [второе издание, исправленное и дополненное]

Судейский переулок — таким был адрес Дома творчества. И чувство, что Юра является лучшим близким другом, естественно заражало нас всех так же, как и его жизненная энергия. То он уводил нас ранним февральским утром в горы, и мы втроем, вместе с Яковом Акимом преодолевали Крымский перевал. К счастью, все заканчивалось благополучно — в сумерках мы таки выходили к какому-то поселению, откуда часа три ехали на автобусе назад до Ялты В другой раз втроем с тем же Яковом Акимом мы не спали до половины пятого утра, чтобы, расставив на балконе дома творчества телескоп, который Юре прислали из ФРГ в качестве гонорара за изданную книгу, наблюдать за восходом Юпитера. А уже на другой день он брал планшет, и я отправлялся вместе с ним на этюды.

Юра щедро делился с нами и стихами. Я думаю, что у многих знакомых хранятся дома его стихи, о которых окружающие едва ли догадываются. Любил он и петь: для себя и друзей. Помню 1984 год, когда Юра привез из Москвы песню, только что созданную Юлием Кимом, это была прекрасная «Не покидай меня, весна». Юра нам пел ее в Ялте каждый день, и она потом много лет звучала в нашей семье как сладостная музыка. А однажды Юра посвятил нашей немногочисленной семье стихотворение. Был 1982 год, февраль. Два примечания: мы с женой тогда ожидали нашего сына, она была на восьмом месяце. Но внешне это не очень проявлялось. А еще здесь упоминается Кирилл — это замечательный друг Юры, талантливейший художник. Вот те стихи, точнее, песня, которую он нам подарил:

Ну и приписка:

«Валера, это черновик, прости меня, записал, что готово. С любовью к вам. Ю. Коваль».

В песне, подаренной нам, очень хорошо изображена им самим полная энергии жизни, мятущаяся Юрина душа, которая всегда живет в нашей памяти.

С Юрой Ковалем я познакомилась летом 1978 года — совершенно случайно и весьма легкомысленно. Произошло это в кафе Дома литераторов — путем коллективного розыгрыша («кчерту подробности!»), на которые Юра был мастер. Началось с игры, а вышла дружба, серьезная и даже, я бы сказала, взаимопоучительная, дороже которой у меня мало что было и, уж конечно, не будет. Получился диалог на всю жизнь, которая у Юры оборвалась так неожиданно и так рано…

Был он гуляка праздный — и нелюдимый пустынник, крикун, весельчак, бузотер — и печальник, молчун, скрытник.

Условно говоря, Юра был мой учитель. Он научил меня различать поименно птиц («щур — это тебе не клест»), звезды и созвездия (подаренный им «Атлас звездного неба» храню как оберег), а также самые не заласканные вниманием полевые цветы и травы. Скромная моя книга «Снегирь» (1980) всей собою — включая название — обязана Ковалю. Он, как вожатый, водил меня по заснеженным лугам и полям дальнего Подмосковья и вслух, как школьный преподаватель естествознания — занимаясь с двоечниками, распутывал следы: ласки ли, крота, зайца, лисицы. Это были его личные иероглифы и его персональные охранные знаки.

«Со мной гулять — это тебе не Брема читать», — говаривал Юра, сугубых теоретиков природы недолюбливая.

Показал мне Юра и Вологодчину — город Кириллов, и знаменитый монастырь на берегу Белого озера, и Цыпину Гору, и — как ловить раков, вязать веники, стругать лучину, сидеть под северороссийским, густо-желудевым дубом, играя на гитаре песни Брассанса в собственном (нашем совместном) переводе, и как носить ватник и сапоги из местного сельпо с немотивированно щегольским достоинством.

Юрий Коваль — это на моем веку единственный человек, с полной ненатужной органикой соединивший городское и сельское начала, европейское и скифское, цивилизованное и корневое, Улисса и Садко.