Вера Флоренская - Моя жизнь

Жителям сегодняшнего Норильска трудно представить себе, что на месте Севастопольской улицы, совхоза, застроенных кварталов в сторону Субгоры была пустынная тундра, мох, кое-где низкорослый кустарник, болото. А между тем все было именно так. Строений на огромной площади только два: дощатый барак прорабов, такой же – инструменталка. Там мы работали в июне 1940 года, еще не бетонировали, а занимались планировкой местности, возили тачки с песком.

Наш лагпункт находился на Конбазе. Утром и вечером надо было пройти в колонне пять-шесть километров на работу и обратно в лагерь. Гулаг додумался ввести летом 1940 года в лагерях 11-часовой рабочий день (вместо 10-часового). Условия работы были трудные.

Однажды днем на холмах, граничащих со строительной площадкой, появилась большая группа людей, военные и штатские. Разнесся слух: идет начальник комбината Завенягин. Немедленно было решено обратиться к нему с претензией. Условились, что претензию заявлю я.

Группа людей, человек 30, не меньше, хорошо одетых, оживленно разговаривавших, приблизилась к нам. Впереди шел Абрам Павлович (так его звали, хотя его настоящее имя было Авраамий), рядом с ним в форме НКВД начальник лагеря Еремеев (его мы знали в лицо), с другой стороны – толстый, грузный начальник управления строительством (фамилии его я не помню), несколько поодаль – все остальные.

Когда Завенягин поравнялся с нашим карьером, я вышел вперед с лопатой и сказал: «Гражданин начальник, разрешите обратиться к вам от имени всех здесь работающих». Завенягин остановился, и за ним остановилась, подвинувшись вперед, вся группа. «Хорошо, – сказал Абрам Павлович, – говорите, но остальные пускай работают».

Я объяснил, что рабочие здесь, на площади Горстроя, недавно прибыли из Дудинки со снегоборьбы и находятся в очень тяжелом положении. Одежда вся изношена, для работы здесь, в болотистой местности, нужны резиновые сапоги, их нет. Нет кипятка, нет «лавочки». В обед должны привозить «пирожок». Ничего не привозят. Уже три месяца нам не выдают «промвознаграждение» (так назывались тогда небольшие деньги, которые выдавали на руки заключенным за работу). Мы просим принять меры к улучшению нашего положения.

Завенягин ответил по каждому пункту нашей претензии. «Одежду мы ждем, – сказал он, – она прибывает с навигацией. Скоро вы ее получите. Резиновых сапог нет, но нам выдадут кожаные новые ботинки. Кипяток будет, “лавочку” откроют. Промвознаграждение выдадут».

Пока я говорил, кто-то стоявший рядом с Завенягиным все записывал. Все, что сказал А. П., действительно, было выполнено, и сравнительно скоро.

Когда Завенягин кончил отвечать, я продолжал: «Разрешите сказать еще два слова о себе. Я – доктор наук и профессор. Больше года я работаю на общих работах. Мне кажется, вы могли бы лучше использовать меня в интересах дела».

Вся группа сопровождающих слушала с большим интересом. А. П. спросил: «Какая ваша профессия?» – «Я юрист». – «Специальность эта трудная, но посмотрим, – продолжал А. П. – Ваша фамилия?» Я ответил. Группа пошла дальше по территории стройки. Заключенные бросили работу, сгрудились в кучу, начали оживленно обсуждать возможные результаты нашего обращения.

Через месяц вечером, после баланды в лагерь на Конбазу за мной пришел нарядчик. Наряд был на работу в управление комбината юрисконсультом. Я проработал в этой должности десять лет: заключенным до 1946 года и после освобождения до 1950 года. Это сохранило мне здоровье и квалификацию. После реабилитации в 1954 году я без труда вернулся к научной работе по специальности.

То, что сделал А. П. Завенягин для меня, он сделал для тысяч людей. Он сознательно, последовательно и, надо сказать прямо – в условиях культа Сталина с опасностью для себя лично, – проводил линию на сохранение огромной массы советских интеллигентов, оказавшихся после 1937 года за проволокой. Широкое использование интеллигенции по специальности – это особенность Норильска. Ничего подобного не было ни на Колыме, ни в Воркуте, ни в Караганде. Заслуга А. П. Завенягина велика. Светлую память об этом замечательном человеке навсегда сохранят в своих сердцах многие и многие норильчане, их дети и внуки.

Абакумов Виктор Семенович (1908–1954 ) – министр государственной безопасности СССР (1946–1951)