Вера Флоренская - Моя жизнь

В полосе заноса работают, пыхтят два маленьких снегоочистителя: один со стороны Дудинки, другой со стороны Норильска. Но нужна подмога: люди с лопатами. Руководство комбината решает послать к снегоочистителям две бригады, 60 зэков – одна бригада из урков, другая – 58-я статья; это бригада Грампа.

В один из апрельских дней, во второй половине дня (все делается архисрочно, нельзя ждать утра) мы трогаемся в путь пешком по тундре в сторону Дудинки. 60 человек идут гуськом, ступая по следам впереди идущих. Мороз небольшой, градусов 20, но дует легкий ветерок, он обжигает, от ветра надо защищаться лопатой, которую держишь железом вверх, заслоняя лицо. За плечами у каждого его «сидер» [148] «Сидер» или «сидор» – полотняный или брезентовый вещевой мешок солдата или заключенного. , так как в путь тронулись «с вещами» на неопределенный срок. Солнце уже не заходит, вертится по горизонту круглые сутки. Крупный зернистый, ослепительно белый снег в тундре слепит глаза. Кто сумел обзавестись темными очками – тот в очках, другие стараются смотреть на тень от лопаты, иначе через день-два заболеешь конъюнктивитом. С нами два конвоира с собаками, один идет впереди колонны, другой позади. Колонну замыкают дровни с возницей. На дровнях продовольствие и вещи конвоиров.

Мы заночевали в Амбарной, вповалку в двух маленьких комнатах на станции. Часть следующего дня освобождали от снега какие-то «объекты», затем тронулись дальше. К концу второго дня пришли на станцию Тундра. Там увидели на путях множество составов, занесенных снегом.

В Тундре пробыли почти месяц. Жить было трудно, работать тяжело. Жили очень тесно в два этажа. Бани не было. Появились вши. Пища скудная, плохого хлеба в обрез. Пекарни в Тундре не было. Хлеб пекли на соседней станции Октябрьской. Работали в две смены по 12 часов. Наш норильский снегоочиститель медленно продвигался впереди. Ходить на работу к нему ото дня ко дню было все дальше и дальше.

На исходе двух недель произошел такой факт. После полного двенадцатичасового дня работы, усталые, мы вернулись к себе на нары. Каждый думал только об отдыхе. Но поступило распоряжение: пообедать, отдохнуть час, а потом вместе с другой бригадой («урки») выйти ко второму, дудинскому снегоочистителю в семи-восьми километрах от Тундры. Начался ропот. Но делать было нечего. Баланда, короткий сон и мы все – две бригады – отправились уже не вдоль линии, а прямо через тундру, с одного снежного холма на другой в направлении станции Октябрьской. Вот и второй снегоочиститель, маленькая пыхтящая машина, пробивающаяся сквозь сугробы снега. «Снег направо, снег налево». Мы работали, помогая одинокому снегоочистителю, много часов и, наконец, совсем выбившись из сил, добрались до станции Октябрьской, где получили кипяток и хлеб. Отдых часа два на крыльце пекарни. Из Октябрьской нам предстояла долгая обратная дорога пешком по снегу к себе домой. И тут новое распоряжение: каждые два человека должны взять по мешку хлеба, которые нужно на своих плечах донести до Тундры. Никакой другой возможности доставить хлеб к нам в Тундру нет. Или мы отнесем хлеб сами, или завтра пайки не будет.

Трудно передать, насколько работяги были возмущены. Мало того, что пришлось работать, по существу, без всякого отдыха 24 часа подряд. Мало того, что после такой работы предстояло топать по снегу 10 километров, вдобавок ко всему этому еще тяжелая ноша. Как все это вытерпеть?

Конечно, хлеб взяли и пошли. Грамп расписался за вес. И вот здесь произошло самое интересное. Только мы вышли за станцию в бескрайнюю снежную равнину, разгорелась дискуссия: есть хлеб по дороге или не есть? Соблазн был велик, люди голодные и обессилевшие. Для наших коллег из бригады урков вопроса не было. Они раскурочили мешки и ели «от пуза». Но бригада Грампа после колебаний решила, что есть хлеб нельзя, хлеб надо доставить на место в целости. Так и сделали. Финал этой истории был любопытный. Весовщик в Тундре принял хлеб по накладной, не разбираясь, кто какой поставил мешок. Выявилась недостача. Ее разложили поровну на всех, на обе бригады, и удерживали равными порциями из паек в течение нескольких следующих дней. Часть хлеба, съеденная урками, была возмещена за наш счет.

Я вспомнил другой эпизод из того же периода. Наша бригада пробыла на снегоборьбе до конца мая. Недели две работали в Дудинке. Затем нас вернули назад в Норильск на строительства Горстроя, только-только начинавшегося.