Семен Резник - Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

Ганичева я помню молодым здоровым детиной, то, что Вы о нем сообщили, навеяло грустные мысли. Особых симпатий к нему, как Вы понимаете, я не питаю, но, конечно, жаль человека. Остаться одному на старости лет, с букетом болезней — что и говорить, печально! Все мы неумолимо движемся к заветному пределу…

Володю Савельева [27] Савельев Владимир Семенович (1934–1998), поэт и переводчик, занимал какой‐то пост в Московском отделении Союза Писателей СССР. «в прошлой» жизни я тоже знал шапочно, совсем чуть‐чуть, а когда я приехал первый раз отсюда и зашел в Союз [Писателей] за какой‐то справкой (уже не помню, за какой), он встретил меня как‐то очень сердечно. Это было еще при Горбачеве, то есть СССР еще был и единый СП был, так что меня встретили настороженно, говорили вежливо, но с опаской, это чувствовалось, и вдруг в коридоре я столкнулся с Савельевым. Он очень радушно ко мне отнесся, чуть ли не обнял, тотчас оформил нужную бумагу, подписал у кого надо, и через десять минут я вышел с очень теплым ощущением в душе. Сейчас судорожно пытаюсь вспомнить, что именно мне было нужно, и не могу, как отрезало. Потом, уже когда СП распался, он тоже был очень радушен и буквально уговорил меня «восстановиться» в СП Москвы [28] После развала СССР и Союза писателей СССР из его обломков образовалось несколько писательских Союзов. В Союзе писателей России верховодили национал‐патриоты, первым секретарем они избрали В. Н. Ганичева. Союз писателей Москвы возглавили известный критик Валентин Оскоцкий и поэт Владимир Савельев. Они предложили мне, как бывшему члену СП СССР, восстановиться в их Союзе. Когда я согласился, они попросили написать заявление. Я было ответил, что, когда меня исключали, никаких заявлений не требовали, потому и восстановить должны без заявления; но тут же понял, что «выпендриваться» перед ними не следует: не они меня исключали, а для восстановления нужно мое формальное заявление. . Все, что было нужно, он оформил за пять минут. Так что у меня сохранилось к нему очень теплое чувство. Прожил он после этого недолго, увы…

Ну, а мы с Вами, вопреки всему и несмотря ни на что, будем продолжать жить, работать и получать от жизни возможно больше радости (по‐еврейски говорят — нахес ). Во всяком, случае, от души этого Вам желаю.

Ваш С. Р.

P. S. Если Вам интересно познакомиться с мои романом «Хаим‐да‐Марья», то я охотно и с большим удовольствием Вам его пошлю — у меня еще имеется достаточное число экземпляров в запасе. Но хочу оговорить условие, что это не должно ни к чему Вас обязывать.

_______________

8 февраля 2011 г.

Уважаемый Семен Ефимович! Письмо получил, отвечу чуть попозже. Каждое Ваше письмо поднимает во мне ворох воспоминаний.

С. Н.

Не сердитесь.

_______________

11 февраля 2011 г.

Уважаемый Семен Ефимович! Не могу не сказать, что‐то меня в Ваших письмах цепляет — свое, личное. Может быть, чисто еврейское понимание «недополученности» в этой жизни. Хотя, с другой стороны, я отчетливо понимаю, что это чувство шлифует душу и воспитывает чувство избранничества. Вас «выперли» — простите за термин — из Москвы, с родины, мне не могут простить увлеченности делом, добросовестности, нежелания примкнуть к какому‐нибудь лагерю и быть там верным прихвостнем.

Я отчетливо могу понять, что, выпустив 70 книг в ЖЗЛ [29] За десять лет работы в редакции серии ЖЗЛ под моей редакцией было издано примерно 60–70 книг — по 6–7 в год. , у Вас были определенные пристрастия, но ведь, судя по всему, было и высокое качество.

Чего мне в этой жизни и в этом кругу не клеили, кроме одного — плохо пишет. В своем, русском кругу я слишком сильный конкурент. Многие годы и, кажется, даже сейчас я являлся секретарем Союза писателей России — [но] меня ни разу не позвали ни на один секретариат и, традиционно между своими распределяя премии, ни разу этим не поманили. Мне все это смешно, но, к сожалению, все это так. Ч у дная это формула относительно сыра и свободы. Наверное, ее я придерживался всегда, по крайней мере, я никогда и ничего не просил — давали сами.

Когда мне предложили должность главного редактора Литературного вещания Всесоюзного радио, я дерзко сказал: «Я уже полтора месяца жду, когда мне эту должность предложите, потому что ее больше некому предложить». И эта редакция без всхлипов и разгона народа стала лучшей редакцией Радио. Именно в этой редакции впервые после многих лет молчания было упомянуто в эфире имя Гумилева [30] Выдающийся поэт серебряного века Николай Гумилев был расстрелян в 1921 году за мифическую принадлежность к мифической Петроградской Боевой Организации, после чего был изъят не только из жизни, но и из литературы. Его имя нельзя было упоминать в официальных СМИ. . Да и многое другое, связанное с подлинной культурой и подлинной литературой, было сделано. На взлете карьеры я тихо спокойно ушел по собственному желанию с этого генеральского места.