Оттокар Чернин - В дни мировой войны. Мемуары министра иностранных дел Австро-Венгрии

Сербия приняла ультиматум только отчасти, и война с Сербией вспыхнула. Тут же произошло и вооруженное вмешательство России, а одновременно с тем и другие очень важные события. 30 июля, в полдень Чиршки зашел в министерство иностранных дел и, в исполнение данного ему поручения, сообщил содержание телеграммы, полученной от Лихновского. В этой важной телеграмме было сказано следующее: он – Лихновский – только что от Грея. Последний настроен очень серьезно, но совершенно спокоен, хотя и отмечает, что положение вещей все более осложняется. Сазонов объявил, что после воспоследовавшего объявления войны он лишен возможности непосредственно сообщаться с Австро-Венгрией и просит Англию снова взять на себя посредничество. Предпосылкой переговоров должно явиться прекращение враждебных действий. Грей предлагает посредничество четырех держав. Ему – Грею – казалось бы возможным, чтобы после занятия Белграда Австро-Венгрия предъявила бы свои условия. Частным образом Грей добавлял, что он обращает внимание Лихновского на то, что война между Россией и Австро-Венгрией оставила бы возможность нейтралитета Англии, но что положение изменилось бы в случае, если Германия и Франция также окажутся втянутыми. Также и общественное мнение Англии, которое было очень благоприятно Австрии после убийства, теперь начинает колебаться, так как никто не понимает австрийского упрямства, Лихновский присовокуплял, что итальянскому послу Грей сказал, что, по его мнению, согласие Австрии на посредничество приведет к общему удовлетворению. Сербы во всяком случае будут наказаны. Гарантий на будущее Австрия могла бы тоже добиться и без войны. Таково было содержание донесения, переданного Чиршки из Лондона. Бетман прибавлял от себя, что он настоятельно рекомендует венскому кабинету безотлагательно принять посредничество.

Берхтольд принял содержание телеграммы к сведению и отправился с этим известием к императору. Он лично исходил из того, что Россия уже находится в войне с империей, что к вечеру того же дня императору должен быть представлен приказ о всеобщей мобилизации и что, принимая в соображение начавшееся наступление России, возможность отсрочки австрийской мобилизации казалась ему сомнительной. Помимо этого, он, очевидно, должен был еще принять в соображение и то, что в России существовали различные течения и не было никакой гарантии, что восторжествует то, которое желало посредничества. Враждебные действия открылись, по-видимому, без ведома и желания царя, если же, помимо его воли, они теперь стали бы развиваться и дальше, то в таком случае Австро-Венгрия неминуемо должна была бы опоздать.

Мне никогда не пришлось говорить об этих днях с Берхтольдом, но имеющийся у меня под рукой материал не оставляет сомнения, что он чувствовал себя обязанным осветить также и эту сторону вопроса, а затем предоставить решение императору Францу-Иосифу.

31 июля, то есть на следующий же день, Чиршки передал нашему министерству иностранных дел содержание вновь полученной телеграммы короля Георга принцу Генриху Прусскому. Вот она:

«Благодарю за телеграмму. Очень рад слышать, что Вильгельм старается прийти с Ники к соглашению, относительно мира. Мировая война была бы непоправимым бедствием, и я от души надеюсь, что ее удастся предотвратить. Мое правительство делает все возможное со своей стороны, предлагая и России, и Франции приостановить дальнейшие военные подготовления, если Австрия удовлетворится занятием Белграда и окружающей его сербской территории как залогом для успешного выполнения требований, при условии, что и другие государства тем временем приостановят свои военные подготовления. Надеюсь, Вильгельм употребит все свое влияние, чтобы заставить Австрию принять его предложение и доказать тем самым, что Германия и Англия солидарны в своих усилиях предотвратить международную катастрофу. Передайте, пожалуйста, Вильгельму, что я делаю и буду делать все, что от меня зависит, для сохранения европейского мира.

31 июля цитированные нами предложения были в Вене приняты – правда, при условии соблюдения некоторых постановлений по военным вопросам, на что Лондон не согласился. А затем началось нагромождение событий.

Как Англия, так и Германия и Австрия хотели локализировать конфликт в Сербии. В России агитировала влиятельная партия, желавшая во что бы то ни стало вызвать войну. Нападение России ставило лицом к лицу с совершившимся фактом, и в последнюю минуту в Австрии побоялись приостановить мобилизацию, дабы не опоздать с обороной. Послы не всегда говорили то, что от них хотело их правительство; они передавали поручения вполне корректно, но если их личное мнение несколько отклонялось от предписанного, то это разногласие ни от кого не оставалось в тайне и также принималось во внимание, а оно только усиливало общую неуверенность и неясность. Берхтольд колебался, его разрывали на части самые противоположные течения. Между тем для решения оставалось всего лишь несколько часов. Они не были использованы – и несчастие разразилось.