Валерий Безручко-Надион - Родина далекая и близкая. Моя встреча с бандеровцами

Кажется я еще в горах сказал «Прощайте, Карпаты!». Но сейчас с высоты десяти тысяч метров я не мог сказать — прощай, Украина! Моя суть протестовала. Мы часто используем слово «прощай» как «до свидания», а оно имеет более глубокий смысл — «прощай навсегда». Этого я говорить не хотел.

Я просто смотрел на далекую землю. Летел я в Днепропетровск в командировку, дня на два, которую, если честно, устроил себе сам. Меня как магнит тянули к себе детство, большой голый двор с единственным деревом, белая старая хата. Поумирали старики, но еще жива была тетка, переехавшая на новую квартиру и брат Валерка со своей новой семьей.

Я взял такси и сказал:

— Далекая, 28.

Водитель долго молчал, потом обернулся и спросил:

— А что там?

Я тоже помолчал и ответил:

— Мое детство.

Он долго возил меня, хотел показать город, заработать на приезжем. Я прикинулся лохом и смотрел на заснеженный незнакомый мне город. Наконец, таксисту самому надоело кататься, он притормозил и сказал:

— Вот — Далекая, а вот — 28.

Я увидел девятиэтажную хрущевскую башню с пустым двором, на месте дорогой мне шелковицы вырос типовой уродец под названием «Продукты». Я оглянулся — вся улица была застроена девяти— и пятиэтажками, от садов почти ничего не осталось. Я опять сел в машину и назвал гостиницу.

— Кого-то ищете? — спросил водитель.

— Теперь уже никого.

Кое-где на улицах собирались кучки людей, обсуждали политику, чаще всего слышалось: Киев, Москва, Запад, коррупция, президенты, жульё…

А в Киеве под наблюдением полиции уже ставили палатки на майдане.

В номере я сразу заказал билет в Москву, на вечерний рейс. Мне хотелось как можно скорей улететь. Болело сердце. Болела голова. В груди разрасталось ощущение утраты.

Оказалось, что прощаться с детством — все равно, что прощаться с любимым человеком.

КОНЕЦ