Константин Симонов - Симонов и война

Во-вторых, хочу сказать Вам, что я с величайшим вниманием отнесся к тем замечаниям и пожеланиям, которые были высказаны товарищами из военно-мемуарной группы в их письме, а также сделаны в тексте рукописи по ходу ее чтения.

Во всех тех случаях, когда замечания и пожелания рецензентов казались мне справедливыми или частично справедливыми, я внес соответствующие исправления.

В тех же случаях, когда я остался при своем первоначальном мнении и считал, что некоторые из замечаний и пожеланий мне в своем дневнике писателя принимать не следует, я считаю необходимым мотивировать Вам, как редактору журнала, почему в таких случаях я считаю правку рукописи ненужной.

Итак, что я сделал и чего не стал делать в связи с вышеупомянутыми замечаниями в первой части своего дневника писателя.

Первая группа замечаний и пожеланий относится к освещению мною значения частных операций на Западном фронте в феврале-апреле 1942 года, в первую военную зиму и весну, — уточняю вполне сознательно время и место действия, — поскольку в письме рецензентов сказано несколько расширительно — о значении частных операций вообще в период Великой Отечественной войны. У меня же речь идет не вообще, а конкретно о совершенно определенном периоде. С учетом этого уточнения я отнесся к критическим замечаниям в свой адрес весьма внимательно, сделал в верстке на страницах 34 и 35 две купюры тех мест, которые вызвали у рецензентов конкретные возражения, и, кроме того, внес некоторые исправления, снял или смягчил ту излишнюю молодую категоричность, которая в нескольких местах проявилась в тогдашних моих дневниках по этому поводу.

Кроме того, по первому пункту замечаний моих рецензентов я счел нужным откликнуться на их призыв в некоторых случаях дополнить мои комментарии и в связи с этим прокомментировал само понятие «операция», не всюду верно употребляемое в моих записях военного времени. Теперь в комментариях в этот вопрос внесена самокритическая ясность.

По второму пункту замечаний моих рецензентов я внес существенное, на мой взгляд, дополнение к той общей оценке нашего контрнаступления под Москвой как грандиозного по замыслу и по общим результатам, которое содержалось в рукописи и до этого. Думается, что после сделанных дополнений теперь в этот вопрос внесена полная ясность.

Принял я во внимание и второе существенное замечание, с которым я встретился во втором пункте рецензии, замечание правильное, касающееся слишком расширительного толкования некоторых моих непосредственных впечатлений: в данном случае, по поводу «поветрия» одеваться в партизанском духе. Я внес соответствующее уточнение, исключающее всякую возможность расширительного толкования моих слов.

Что касается двух других замечаний моих рецензентов, с которыми я столкнулся во втором пункте рецензии, то здесь я не стал вносить исправлений в свой текст. Как раз та глава, к которой относятся оба замечания рецензентов, и относительно Феодосии и Ялты, и относительно моряков торгового флота, была, как я это указываю в предисловии к своему «Дневнику», опубликована ранее именно в таком виде, в книге «Записки молодого человека», вышедшей в 1970 году в издательстве ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Содержание этой главы не вызвало никаких нареканий ни в одной из многочисленных статей и рецензий, посвященных этой книге, ни в письмах читателей. Поэтому я считаю, что опасения моих рецензентов, что название задуманного мною рассказа «Город брошенных женщин» или слова лейтенанта Госбезопасности, удивленного, что в Феодосии оказалось так много сволочи, могут обидеть жителей этих городов — в данном случае вряд ли основательны. Кстати сказать, в Феодосии действительно оказалось довольно много людей, пошедших на сотрудничество с фашистами. Думается, что одна из причин тому — то, что именно здесь, в Крыму, было последнее прибежище врангелевской армии, именно здесь всякими правдами-неправдами зацепились некоторые люди, хотевшие, но не успевшие уехать с белыми, а в сорок первом году, сбросив маску, пошедшие служить к немцам. К сожалению, так это было; можно было сказать об этом резче, чем сказано у меня, но я в данном случае предпочитаю оставить это именно в том тексте, в котором это было уже напечатано.

Второе замечание относительно потерь нашего торгового флота в первый период войны, как я уже сказал, тоже относится именно к той главе, которая уже была напечатана. Ни в письмах, ни в рецензиях я ни разу не встретился с возражениями против этих нескольких строк в своем «Дневнике», отражающих истинную обстановку и события того времени. Сказано у меня об этом весьма мягко, как я думаю, с достаточным тактом.