Константин Симонов - Симонов и война

К. М.А он вам «господин генерал» говорит?

М. Ф.Господин генерал. Я говорю: «Об этом давайте не говорить; я хочу, чтобы вы не творили грязного дела. Ведь подумайте, к развязке идет, сорок четвертый год уже. Ведь конец уже скоро. Вы же видите, что мы почти всю страну свою освободили. Как вам это дело не понять? Куда вы идете? За вами пойдет народ, но какой? У кого-нибудь родственники ущемлены советской властью, арестованы или раскулачены, таких много у нас еще найдется; деклассированные элементы, уркаганы, которые работали на границе (там же заключенные работали — на границе, и они сразу же все попали в плен, там большие тысячи попали в плен) — вот эта сволочь всякая, изменники, предатели пойдут за вами. Вы их поведете на свою родину, убивать честных людей наших. Вы об этом подумали? Подумали о том, какое грязное дело вы делаете?»

На мое счастье, из интернированных моряков печник сидел, печку ремонтировал, и потом мне ребята рассказывают, что он бежит, сияющий такой, и говорит: «Вот, генерала-то мы привезли, какого!» — и рассказал все, что было. И мне начинают записки оттуда слать: «Спасибо, товарищ генерал, что вы честь поддержали нашего государства, нашей армии…»

К. М.А другие не пошли разговаривать?

М. Ф.Никто не пошел, кроме меня. Один я пошел.

Вдруг к нам привозят подполковника, в форме, с погонами. А мы еще и не видели офицера нашего в погонах. Стали в окна смотреть, а в окна смотреть нельзя — стреляют, но сбоку как-нибудь можно. Заходит здоровый, плечистый парень. Летчик, подполковник, Герой Советского Союза, орден Ленина, орден Красного Знамени и еще какой-то орден.

К. М.Всё на нем?

М. Ф.Да, все на нем.

К. М.Сбили его? Бомбардировщик?

М. Ф.Да. Фамилия его — Власов. Кто такой Власов? Был начальником эскадрильи в полку Сталина, Васьки Сталина. Являлся официальным женихом дочери Сталина. Красавец-мужчина, высокого роста, богатырская грудь.

В одну из прогулок подходит ко мне: «Товарищ генерал, я хочу с вами поговорить». — «Почему со мной? У нас есть старшие генералы». У нас старший генерал был генерал Музыченко.

К. М.Почему считался старшим? По званию?

М. Ф.Нет, звание у нас одинаковое.

К. М.По давности присвоения, что ли?

М. Ф.По давности мне звание присвоено раньше. Но он до меня был в этом лагере. Я не хотел ввязываться в это дело, на черта мне это нужно?

— Мне посоветовали лучше к вам обратиться, — говорит он, — товарищи, и в частности моряки.

— А в чем дело?

— Пойдемте, отойдем.

Отошли мы с ним.

— Я с моряками переписываюсь уже давно и хочу устроить побег с их помощью.

— Как отсюда можно устроить побег?

— Вот вы послушайте меня… — и он рассказывает, как должен быть организован побег.

Я говорю, что пока я от них сам ответ не получу, — у них там место условленное есть, мы положили, они дают ответ, — я напишу, а вы передайте. Получаю: да, Власов такой-то, такой-то, мы дадим то-то и то-то. Все.

Власов сказывается больным. А при нашем отделении была маленькая комнатушка, санитарная часть на две койки на случай, кто заболеет, положить туда. При ней врач, Дубровский его фамилия. Власов должен был всыпать Дубровскому снотворное.

К. М.А Дубровский был военнопленный?

М. Ф.Военнопленный.

К. М.Но ненадежный человек?

М. Ф.Никто не знал.

К. М.На всякий случай?

М. Ф.А чтобы не мешал. Из этой комнаты заложена дверь в следующую комнату, а из той комнаты можно попасть к морякам, от моряков выйти в уборную. В уборной уже подпилены решетки. Решетки только отогнуть, и когда часовой зайдет за угол, спуститься в ров, а с той стороны один моряк, который работает на лесопилке и ночью там остается, спустит веревочную лестницу, по ней подняться — и там уже, как хочешь, иди дальше.

Когда я рассмотрел, говорю, что как будто все, можно сказать, хорошо, но все учесть надо. Чтобы, например, ты не в этом обмундировании шел, надо переодеться. «А я, — говорит, — приготовил, у моряков уже готов костюм». И я дал добро. «Только вот что, Власов, — говорю (Николай Иванович его звали), — чтобы ни одна живая душа не знала, даже старший генерал, чтобы не знал. В таких случаях, чем меньше народа знает, тем будет лучше». А на следующей прогулке он мне говорит: «Я старшего генерала поставил в известность». — «Напрасно». — «Почему?» — «У меня никаких данных нет на старшего генерала, что он может предать, но с ним связано лицо, которое мне нежелательно. Генерал Самохин».