Эмир Чалбаш - Сковать боем!

– Генерал занят, – отвечает он, даже не подняв голову.

– Доложите генералу, я прибыл в его распоряжение, – снова обращаюсь к нему.

– Генерал занят… – опять не поднимая головы отвечает он.

Такое невнимание показалось мне обидным, я не выдержал и накричал на него:

– Как вы разговариваете со старшим по званию? Встать! Здоровый молодой офицер, сидите тут в тылу, и даже лень голову поднять! – Мой поступок, что я отчитал его, не делал мне чести, но нервы были расшатаны, кроме того, попадая с фронта в тыл, мы, фронтовики, несколько вызывающе себя вели, нам казалось, что только мы занимаемся нужным делом там, на фронте, мы являемся защитниками Родины, а все остальные в тылу только отсиживаются. Нам казалось, что каждый здоровый мужчина, тем более военный, должен быть только на фронте, а не сидеть в тылу. Кстати, адъютант оказался хорошим, толковым офицером, впоследствии мы с ним даже подружились. Старший лейтенант все же встал, смутился и отвечает:

– Я же вам дважды объяснил, генерал занят.

Анатолий Павлович своим звонком вызвал его в кабинет. Через открытую дверь слышу:

– Что у вас там за шум?

– Да вот какой-то капитан поднял шум в приемной.

– Что за капитан, кто такой? Узнайте фамилию.

Услышав мою фамилию, А.П.Жуков тут же меня принял. Наша беседа длилась всего 10 минут. Расспросив меня о делах на фронте, как я добрался до Москвы, о моем здоровье, Анатолий Павлович сказал мне:

– Э… брат, что от тебя осталось? Что так похудел?

Я заверил генерала, что на здоровье не жалуюсь, просто устал малость, пару дней отдохну, и все будет в норме. Но он принял другое решение и стал звонить по телефону в санчасть.

– Какая у вас имеется ближайшая по сроку путевка в санаторий? – Что-то ему отвечают из санчасти. – Любая путевка в любое место, только она нужна сейчас, немедленно… Подходит, очень хорошо, благодарю вас… правильно… тот товарищ поедет позже… Сейчас к вам подойдет капитан, он только что с фронта, дайте путевку ему, его надо немного поправить, – сказал Анатолий Павлович и, положив трубку на аппарат, говорит мне:

– Чалбаш, иди в санчасть, получай путевку, поезжай в санаторий в Тушино. Отдохнешь, приедешь – тогда будем говорить о работе. Вопросы есть?

– Есть вопрос, товарищ генерал.

– Я слушаю…

– Сколько я там пробуду?

– Как сколько? Месяц.

– А что я там буду делать целый месяц без дела?

– А ты не бездельничай. Отоспишься, отдохнешь, начинай знакомиться с Москвой, читай книги и думай, как будем обучать и готовить летчиков для фронта. Нам предстоит большая и напряженная работа. Но об этом позже. Пока задача ясна?

– Я вас понял, товарищ генерал.

– Если понял – действуй.

На этом наша первая беседа закончилась.

Получил путевку, в тот же день выехал в Тушино. За этот месяц я стал неузнаваемым, отдохнул отлично, поправился, подлечился. Когда я вернулся в Люберцы, эскадрильи уже сформировали, слушатели приступили к теоретическим занятиям. На аэродроме Люберцы базировались две учебные эскадрильи на «яках» (одна эскадрилья приравнивалась к полку) и две эскадрильи на аэродроме «Н» в 150 километрах восточнее Москвы на самолетах Ла-5.

Меня назначили начальником воздушно-стрелковой подготовки эскадрильи. А вот начальником воздушнострелковой подготовки школы был полковник Рукавишников, который имел труды по воздушной стрельбе. Рукавишников был очень толковым и весьма грамотным, старым кадровым офицером. Система обучения в Школе воздушного боя была следующая. Незначительное количество часов на теоретическую подготовку слушателей, а все остальное время – на полеты. Пара, как основная огневая единица, должна была отрабатывать в воздухе всю программу летной подготовки (строй в боевых порядках, воздушные бои, стрельба по конусам и на полигоне, маршрутные полеты). Затем летчики пары получали здесь же в Люберцах новые самолеты и улетали в полки на фронт. Срок обучения два месяца. Пары формировались так: ведущий – летчик, прибывший с фронта с боевым опытом, ведомый – летчик из запасного полка, не имеющий боевого опыта. Особое внимание уделялось воздушным боям и стрельбе. При школе была создана специальная эскадрилья на иностранных самолетах: немецких – Ме-109, ФВ-190, Хе-111, Ю-87, Ю-88, Ю-52. Наши летчики-слушатели проводили учебные воздушные бои с истребителями и бомбардировщиками врага практически в воздухе. Наши летчики на вражеских самолетах летали с их крестами, но строго над своим аэродромом.