Эмир Чалбаш - Сковать боем!

На второй день Иван Иванович слетал на У-2 на место падения Ме-110 и при возвращении домой, с разрешения командира полка, подарил мне пистолет системы «Родом», оружие убитого немецкого летчика. Я считал это самым ценным подарком и с гордостью носил его до конца моего пребывания на фронте.

Надо сказать, эта победа была одной из легких, успех дела решила внезапность атаки, ведь Ме-110 очень маневренный и скоростной двухместный истребитель. Если бы немцы нас обнаружили своевременно, нам бы не удалось так легко его сбить. Как говорят: «Не важен метод, а важен результат». Еще на двух фашистов и на один самолет будет меньше в нашем небе.

После перебазирования на аэродром «Н» нам пришлось еще некоторое время работать на лыжах. Аэродром еще не был готов к работе на колесах. Наконец-то наше командование БАО докладывает, что аэродром укатан, и его можно эксплуатировать вполне нормально. Но наш командир полка А.Н. Воротников был опытным командиром, старым летчиком. Он долго ходил по полосе, ездил на стартерах, пробовал укатку аэродрома. Затем запустил мотор и попробовал порулить на самолете, на котором уже установили колеса. Но определенного решения – да или нет, не принял. Вызывает меня и говорит:

– Товарищ Чалбаш! Я вам поручаю опробовать полосу, справитесь?

– Надо справиться, товарищ командир, ведь кому-то надо попробовать, – отвечаю.

– Только учтите, местами колеса врезаются в снег, так что если заметите резкое торможение – не взлетайте. Понятно вам?

Он имел такую привычку, в конце предложения всегда спрашивать: «Понятно вам?» Мы все это знали.

– Я вас понял, товарищ командир, разрешите выполнять?

– Сначала на разных скоростях прорулите, если убедитесь, что можно взлетать, тогда взлетайте. Понятно вам?

– Все понятно, товарищ командир.

Так я начал испытывать аэродром на колесах. Я понимал, что сегодня решится вопрос: летать нам дальше на лыжах с ухудшенными аэродинамическими качествами самолета или же летать на колесах, при которых восстановятся все прежние хорошие качества нашего И-16. Собрались смотреть на мой полет многие летчики и техники. Все они с нетерпением ждут скорее переходить на свои родные колеса. Прорулил я несколько раз туда и обратно на разных скоростях, но результаты неважные. Местами колеса врезаются в уплотненный снег, и самолет резко тормозится. Что делать? Зарулить самолет на стоянку и объявить, что полоса не годится? Такого результата не хочется, а хочется, чтобы она годилась. С другой стороны, на меня возложена большая ответственность и оказано большое доверие, как это оправдать, чтобы было справедливо и объективно?

Принимаю решение взлететь, чтобы была полная ясность на взлете и посадке. Стал для взлета. Аркадий Никифорович движением головы спрашивает: «Ну, как, мол, взлететь можно?», тем же способом отвечаю: «Нормально». Он показывает рукой на взлет, и я начинаю взлет. Самолет разбегается хорошо, но только хочу отдать ручку, поднять хвост, колеса местами врезаются в снег, разбег замедляется; опять беру ручку на себя, облегчаю нагрузку на колеса, самолет разгоняется. Отдаю ручку от себя, опять старая история. Становится отчетливо ясно, что полоса не годится для колес. Взлететь я, конечно, мог бы из трехточечного положения, но такой взлет на И-16 является самым неграмотным и опасным. Убираю газ, прекращаю взлет. Как только убрал газ и тяги винта не стало, самолет резко затормозился, колеса врезались в снег, и самолет скапотировал. Я лежу вверх ногами, повисший на привязных ремнях. Вся кабина, даже рот – полны снега. Сам вылезти из кабины не могу. Хорошо, что самолет не загорелся. Прибежали летчики, техники, на руках подняли самолет и вытащили меня из кабины. Испытание окончено, результаты известны. Смех и горе.

Но горя больше, опять придется помучиться на лыжах некоторое время.

Очень недовольны мы были лыжами, которые не убирались в полете и этим самым резко снижали аэродинамические качества самолета, и И-16 значительно терял скорость и маневренность. Однако лыжи тогда сыграли и положительную роль. В нашем полку в первый месяц многие летчики производили вынужденные посадки вне аэродромов, и почти все они заканчивались благополучно, самолеты оставались целыми только благодаря лыжам.

Мне, лично, пришлось второй раз производить вынужденную посадку в поле из-за невозможности посадки на своем аэродроме, опять благополучно только благодаря лыжам. Таким образом, в зиму 1941/42 гг. лыжи вместо колес оказали большую услугу нашим летчикам при вынужденных посадках на поле на глубокий снег. Так что один серьезный недостаток лыж в полете компенсировался главным их преимуществом перед колесами при вынужденных посадках вне аэродрома.