Эмир Чалбаш - Сковать боем!

– Ну, что же, подождем, – согласился он.

Еще раз проанализировал оптическую карту, получили свежие данные от запасных аэродромов, но ничего утешительного не было. По всему Приморью погода ниже всякого минимума. В таких условиях и при отсутствии лучшей погоды на запасном аэродроме начинать полеты ночью в СМУ запрещается. Идем, разговариваем. Настроение у командующего хорошее. И тут – кто его за язык дернул? – заместитель командира дивизии полковник Романов возьми да скажи:

– Знаете, товарищ командующий, погода опасная да еще ночью…

Не дал ему договорить, как разозлился командующий, как начал читать ему мораль:

– Вы что, полковник, в авиации служите или где? Вам что здесь, полеты ночью прогулка, что ли? Как вы рассуждаете? Вы что, мне красных девиц обучаете или боевых летчиков? – Как пошел, как разошелся… повернулся ко мне:

– Командир полка! Начинайте полеты по плану.

– Есть начать полеты, товарищ командующий, – ответил я и тут же дал команду аппарату руководителя полетов.

Полеты начались. Подняли цель – бомбардировщик, затем выслали истребители на перехват, Тихонова предупредили:

– Пока выпускать только сильных летчиков.

Сам пошел вторым на перехват. Пока ничего, все в пределах нормы. Мы вдвоем сели. Нижний край 200 метров. В воздухе еще 6 самолетов. Начали возвращаться с интервалом 15–20 минут по одному на посадку. Очередной на посадочном курсе докладывает:

– Вниз пробил, 180 метров.

Надо немедленно возвращать остальных. Облачность понижается. Еще двое сели. 180–170 метров стал нижний край. Но летчики опытнейшие, прекрасно владеют своим самолетом по приборам. Командующий, чувствуется, волнуется. Хотя не вмешивается в наши дела. Еще один сел. Нижний край стал 170–160 метров. Положение очень серьезное. На запасном аэродроме погода тоже не блещет. Летчик лучше сядет на свой аэродром при худших условиях, нежели на запасной, туда немного в лучших. Остался в воздухе один самолет. Все внимание на него. Я взял микрофон и стал подбадривать и успокаивать летчика на посадочном курсе:

– Идет отлично, вас видим (по локатору), выдерживайте режим снижения, запросите пеленг и т.д.

В общем, летчик Арнаутов сел благополучно. Он вышел из облаков на высоте 150 метров, а это вдвое ниже установленного минимума ночью. Бомбардировщика посадили на запасном аэродроме.

Как только сел последний самолет, командующий вздохнул облегченно и сказал:

– Хорошие летчики сейчас летали, командир полка. Все ваши летчики так летают?

– Нет, товарищ командующий, не все, но большинство. И остальные будут так летать, будем учить, – ответил я.

– Хорошо. Сегодня больше летать запрещаю. Полеты закрывайте!

– Есть закрыть полеты, товарищ командующий. Жаль, план не выполнили.

– Ну-ну, не умничайте. Все надо делать разумно. До свидания.

Сел в машину и уехал. В дальнейшем всякое бывало. Командующий и ругал за дело и хвалил тоже за дело. Он был строгим, требовательным, но в целом справедливым командующим авиацией ТОФ.

Все же поставленную задачу на год пока решил неплохо. На подведении итогов за учебный год по боевой и политической подготовке командующий сам присутствовал. Наш 404-й ИЛП занял 1-е место. После совещания командующий подозвал меня к столу и стал беседовать:

– Так вы в отпуск уходите?

– Да, товарищ командир. Всем полком идем в отпуск. Остается 4 летчика для дежурства.

– А кто ими будет командовать?

– Остается с ними помощник по огневой подготовке майор Гамбург.

– Где думаете отдыхать?

– Думаю съездить в санаторий «Кульдур» радикулит полечить, товарищ командующий.

– А путевка есть?

– Путевка есть.

– Один или с супругой едете?

– С супругой вдвоем, товарищ командующий.

– А как добираться будете в санаторий?

– Поездом поедем, товарищ командующий.

– Может, самолетом вас отправить?

– Большое спасибо, товарищ командующий, но решил ехать поездом и отоспаться в дороге.

– Ну хорошо, езжайте отдохните, полечитесь. Ваш коллектив в этом году хорошо и много потрудился, – сказал командующий и пожелал хорошего отдыха.

В общем, расстались друзьями. Но дружба недолго продолжалась. Дней через десять после моего отъезда при вылете ночью по тревоге дежурного летчика на реального противника летчик Чазов по своей вине упустил направление на взлете, наскочил на ограничительные флажки, пробил керобак. Летчик принял решение прервать вылет. Полет был сорван. Наутро майор Гамбург был вызван к командующему «на коврик». Майор Гамбург оправдывался, оправдывался и, наконец, высказался: