Эмир Чалбаш - Сковать боем!

– Я сейчас подойду к сути вопроса, – отвечает Вася.

Преподаватель его несколько раз прерывал, но Вася никак не может выкрутиться.

– Понимаете, товарищ полковник, я вот около и вокруг кручусь и никак не вспомню основное содержание вопроса.

– Да-да, вы действительно вокруг крутитесь, а вы подойдите ближе, к центру идите, – говорит Васе преподаватель.

Коршунов, видя, что самому не выйти из затруднительного положения, решил сослаться на более авторитетные источники по данному вопросу. Он сказал так:

– Вот Чалбаш сказал, да и Ленин говорил…

Весь класс во главе с преподавателем минут пять не могли успокоиться от смеха. До самого окончания школы вспоминали об этом и смеялись.

Весной 1952 года приступили к полетам. Летали интенсивно. Много уделялось внимания слепой и ночной подготовке. Во время ночных полетов нелепый случай вырвал из наших рядов одного опытнейшего летчика, прекрасного командира и методиста полковника Костю Орлова. Он тогда был заместителем начальника школы по летной подготовке. Это тот Орлов, который был у меня командиром полка в Школе воздушного боя. С ним вместе мы были на стажировке на фронте, о чем я уже говорил. Итак, летом 1952 года в Липецке при исполнении служебных обязанностей погиб ночью на боевом самолете МиГ-15 наш дорогой, славный как человек, старейший военный летчик-истребитель Константин Орлов. Это была очень тяжелая утрата для всех нас, слушателей, для всей школы, а для меня особенно большая утрата, так как я его очень хорошо знал, вместе служили, немного воевали вместе и дружили.

Липецкую школу я окончил по первому разряду. Мне был предложен выбор при назначении: командиром полка в Германии или заместителем командира полка на ДВК. Я решил служить на своей советской земле, согласился на должность заместителя командира полка и поехал на Дальний Восток.

На Дальний Восток я был направлен после окончания Липецких высших тактических курсов командиров полков в 1952 году.

Полк 494-й, в который я прибыл, на Дальнем Востоке только недавно вернулся из правительственной командировки, где все летчики приобрели боевой опыт. Командиром полка был Маньковский Анатолий Филиппович, командиром дивизии – полковник Щербаков.

Как и положено по Наставлению, меня, как вновь прибывшего летчика, полагалось проверить в воздухе и допустить к полетам. Днем я полетал несколько дней на боевом самолете, и подошло время проверки ночью. Командир дивизии изъявил желание сам проверить мою технику пилотирования ночью. Полетели на спарке. Я выполнил задание в зоне, снизился, захожу, убираю газ, а комдив не дает убрать газ, держит сектор газа. Вначале я подумал, что он лучше знает особенности подхода и посадки ночью на данном аэродроме. Он летает здесь давно, а я только первый раз. Но вижу, что нам не сесть. Расчет будет с большим перелетом. Командир дивизии, убрав газ, продолжает снижаться. Даже малоопытному летчику ясно, что садиться нельзя, аэродрома не хватит. Старший-то он старший, но я тоже летчик, видавший виды, имею неплохую подготовку в ночных полетах. Тут я нарушаю субординацию, самовольно даю газ и ухожу на второй круг. Комдив молчит, за управление не держится. Только я выхожу на посадочный курс и убираю газ, он снова зажимает сектор газа и не дает убрать газ. Опять большой перелет, снова не сядем. Я вынужден еще раз уходить на третий круг, снова та же история. Мой командир молчит. Третий раз заходим, то же самое. Загорелась красная лампочка в кабине, сигнализирующая об аварийном количестве остатка керосина в баках. Я переживаю еще из-за того, что с земли все наблюдают эту картину и наверняка думают, что я не могу рассчитать и сесть. Когда загорелась красная лампочка в кабине, я, не считаясь с тем, что подрываю авторитет командира дивизии по внутренней связи (СПУ), говорю:

– Товарищ полковник! Если вы сейчас не дадите мне произвести посадку, то я вынужден буду покинуть самолет катапультированием.

– Ну, ладно, ладно, садись, – ответил мне мой командир и больше за управление не брался.

Я произвел посадку нормально. Зарулил самолет на заправочную линию, вышел из кабины, доложил о выполнении задания и прошу у него замечания.

– Хорошо. Так и летай, не обижайся на старика, – (хотя он совсем еще не старик) сказал мне и пошел к своей машине.

Я стою расстроенный, переживаю за полет. Что подумают летчики? Скажут:

– Вот прислали нам заместителя командира полка, а он, чтобы сесть, сделал четыре круга.