Дитрих Шульце-Мармелинг - Нойер. Вратарь мира

В Бундеслиге ворота Нойера на протяжении 8 матчей – со второго по девятый туры – оставались сухими. В том числе и в шестом туре, то есть 18 сентября 2011 года, на некогда родной ему «Фельтинс-Арене». В преддверии встречи кумир Нойера Йенс Леманн задался вопросом относительно качества игры нового голкипера «Баварии». По его словам, в Мюнхене к вратарю предъявляют бо́льше требований. «Уже недостаточно периодически ловить непростые мячи, а потом снова допускать ошибку. Он должен постоянно показывать хороший результат, чтобы суметь убедить людей. Самая большая трудность при этом – это быть готовым совершенствоваться в психологическом плане. Тут уже не хватает той лёгкости, с которой Нойер до этого делал своё дело. Поэтому он должен работать над своей ответственностью и концентрацией. Я не знаю, есть ли в нём необходимая хватка. Трудно сказать, пока всё шло хорошо». Леманн хвалил 22-летнего Рона-Роберта Цилера и тем самым создал впечатление, что считает голкипера «Ганновера» лучшим футболистом. В любом случае, говоря о Цилере, он выглядел так, словно бросал камни в огород Нойера: «Для его (Цилера. – Прим. авт. ) развития было важно, что не всё всегда проходило гладко, что ему приходилось бороться и пробиваться вперёд. Это часто лучше, чем оставаться в одном клубе, пройти все юношеские команды и в какой-то момент оказаться в Бундеслиге. Потому что он ещё в раннем возрасте узнал, как тяжело подняться наверх. Это сделало Цилера сильным в психологическом смысле – определённо сильнее, чем другие вратари». Леманн считал, что в прошлом сезоне лучшим голкипером был игрок дортмундской «Боруссии» Роман Вайденфеллер. По его мнению, Вайденфеллер, чей стиль игры больше напоминает Оливера Кана, нежели Йенса Леманна, допустил меньше всего ошибок. «В конце концов, имеет значение лишь то, умеешь ли ты обращаться с мячом».

В это время предшественники Нойера постоянно критиковали его игру. Было впечатление, что они боялись того, что их преемник однажды заставит их уйти в тень.

Когда Нойер перешёл в Мюнхен, президент «Шальке» Тённис в двойном интервью с Ули Хёнессом заявил газете Bild, что как «шалькер» он мог понять разочарование фанатов, «но периодические оскорбления или угрозы я понять не могу. Я считаю это нечестным». Хёнесс рассказывал: «Мануэль не хотел, чтобы дошло до самого плохого, если бы он подождал год, то ушёл бы без каких-либо выплат. Мануэль непременно хотел, чтобы «Шальке» получила эту сумму, потому что, не секрет, он был многим обязан клубу». Олаф Тон, который сам перешёл из «Шальке» в «клуб пижонов», предсказывал, что Нойер вернётся в обычное состояние: «После каждого неодобрительного свиста раздаётся сотня выкриков в поддержку Нойера».

НОЙЕР РАЗМИНАЛСЯ НА АРЕНЕ «ШАЛЬКЕ», НО ЕГО УЖЕ ОСЫПАЛИ ПОТОКОМ ПРОНЗИТЕЛЬНОГО СВИСТА И ВЫКРИКОВ ВРОДЕ «ИУДА» И «НОЙЕР, ТЫ ЗАДНИЦА».

НА СЕВЕРНЫХ ТРИБУНАХ РАЗВЕВАЛСЯ ОГРОМНЫЙ ПЛАКАТ С НАДПИСЬЮ: «МЫ СКОРБИМ О М. НОЙЕРЕ, 2005–2011, ОТНЫНЕ – БЕЗВОЛЬНОЙ МАРИОНЕТКЕ».

Но и это не помогало: до начала игры ещё оставалось не меньше 45 минут, Нойер разминался на арене «Шальке», но его уже осыпали потоком пронзительного свиста и выкриков вроде «Иуда» и «Нойер, ты задница». На северных трибунах развевался огромный плакат с надписью: «Мы скорбим о М. Нойере, 2005–2011, отныне – безвольной марионетке». А рядом со стадионом висела кукла в форме голкипера. На фан-странице «Мегафон Шальке» в «Фейсбуке» некий автор по имени «Маркус» пытался объяснить эту затянувшуюся ненависть: «Господин Н., и никто этого не отрицает (кроме него самого), был одним из ультрас. Он посещал практически все матчи, зависал с УГЭ. (УГЭ: ультрас Гельзенкирхена. – Прим. авт .) Многие видели в нём идеал: «один из нас», и к тому же игрок на контракте в любимом клубе – идеальный образ. Говорят, что во время своей первой игры он даже под формой носил футболку «Бюршеншафт». Как оказалось, Н. не годился для того, чтобы быть этим идеалом. И он тут ни при чём. Если ты хочешь улучшить свои спортивные навыки – иди с богом, иди. И ещё: уходи, не теряя лица. Сделка уже была заключена, но об этом упрямо молчали, хотя, конечно, были случаи и почище этого. И, прежде всего: нужно суметь показать свой характер. Утверждать впоследствии, что ты никогда не был одним из ультрас и не принадлежал к «Бюршеншафт», они лишь были «кругом друзей» – это свидетельство бесхарактерности, и в этом его вина. Любой другой ответ был бы лучше: «Да, я был в ультрагруппировке. Это было клёвое /хреновое время», вот что Н. мог бы сказать. Но не сказал. Или: «Я был молод, но сейчас мне нужны деньги». Но он этого не сделал. Напротив, он отрицает своё прошлое. Конечно, и тогда бы его многие ненавидели, потому что он бы больше не подходил под картину идеала. Но тогда бы к нему было больше сочувствия. Однако он этого не заслужил».