Владимир Васильев - Батальоны вступают в бой

Рассказчик посмотрел на нас с улыбкой:

— Знаю, вы ждете продолжения о команде обер- лейтенанта. Буду краток. Наводчик, пожалевший меня, сын гамбургского рабочего. А Миллер водил машину сыночка всесильного Круппа, но за одну оплошность остался без зубов и был отправлен в действующую армию.

Курдюков был немногословен. Он больше жестикулировал, ограничивался восклицаниями. А ему было что вспомнить: подстерег ночной десант на границе, захватил «языка», подорвал немецкий танк. Но коновод рассказал о Жулике.

Свою лошадь Курдюков оставил в разведбате. В полку он завел тачанку, но каждый день вздыхал по прежнему коню. И вот произошла неожиданная встреча.

— Вот как-то влез я на дерево взглянуть оттуда на Днепр. Вдруг рядом как ахнет — меня так и сдуло. Лежу без памяти… час, может, два. Потом чую, кто-то обнюхивает, толкает в плечо. Открываю глаза… передо мной Жулик. Тычется мордой, лижет…

Курдюков окинул нас влажными глазами:

— Не верите? Спросите нового хозяина Жулика. Прошкин в тот момент на опушке леса стоял и все видел.

Лихой кавалерист вдруг размяк и, не находя нужных слов, только шевелил губами.

После Курдюкова говорить начал политрук Мельников. Он оказался моим земляком. Жил по соседству с Михаилом Шолоховым. В его полевой сумке лежали самые любимые отрывки из романа «Тихий Дон». Вечерами у костра Мельников часто читал бойцам эти сценки. И нужно сказать, читал здорово. Даже в окружении, когда днем мы отсиживались в подсолнечнике, вокруг политрука собиралось много бойцов.

Тонкий, с белым лицом и черными мягкими волосами, политрук в тот прощальный вечер всех нас очаровал. Он рассказывал нам не о себе, а о чудесных людях, родившихся на берегах тихого Дона.

Павел Круглов вспомнил о раненом, с которым он лежал в санбате. Хирург предложил бойцу: «Пока не поздно — обе руки под ножик». Тот взмолился: «Доктор! А как же я париться буду!»

Все в палате засмеялись. Только Иванов тогда серьезно сказал: «Вот он… русский человек!»

Если бы с нами была стенографистка, она вряд ли сумела бы записать речь Миши Круглова. Автомат! В таком темпе передают репортажи о футбольном состязании. А смысл его истории заключался в том, что в первой штыковой атаке Михаил заколол фашиста. Немецкий солдат не успел перезарядить автомат. Но если бы фриц успел вставить новый магазин, он скосил бы Михаила.

— А ведь, поди, Ганс не раз смеялся над русским штыком. А тут и ахнуть не успел, — продолжал младший Круглов. — Когда траншеи заняли, я у убитого взял удостоверение и письма. Вот младший лейтенант Калинкин не даст соврать. Берта давала наказ ему привезти из России шерстяной костюм и бриллиантовую брошку. И поздравляла со скорой победой. Я к тому, что у Берты и Гитлера мозги работают на одной волне…

Пришла очередь и мне поделиться своими переживаниями. Я хотел рассказать о встрече с казаками, над которыми издевались гитлеровцы. Факты разительные. Но мне не удалось и слова произнести. В сумеречном небе, слегка пропитанном розоватостью, Калинкин увидел белые зонтики. Они опускались в пашем тылу.

— Парашютисты! — крикнул Калинкин и пружинисто вскочил.

Была объявлена тревога. Мы сели в машины и понеслись к месту приземления десанта. Быстро стемнело. Это было на руку гитлеровцам. Тем более что и высадились они в болотистом районе. Наша группа развернулась в цепь. Во тьме я видел только ближайших. А в камышах ориентировались по звукам: всплескам воды, чавканью грязи, шуршанию стеблей растений. Перекликаться запрещалось.

Слева от меня тяжело шагал Павел Круглов, а справа — Курдюков. У него имелась ракетница. В каждой группе было по сигнальному пистолету. Условились: кто обнаружит немцев — пустит зеленую ракету.

Шли по кочкам. Часто проваливались. Хватаясь за осоку, резали руки. Лист ее как бритва. К счастью, не было комаров.

Полчаса месили грязь, а сигнала все не было. Вдруг впереди меня в темноте послышалось усиленное кваканье. Октябрь стоял хотя и сравнительно теплый, но мне все же показалось странным, что в такое время лягушки раскричались.

Соседи мои тоже остановились, прислушались. Днем все это выглядело бы не так таинственно. А сейчас за каждым кустом, бугорком чудился «головастик» с автоматом.

Справа, метрах в трехстах, взлетела зеленая ракета. Но выстрелов не последовало. По цепи вскоре передали, что кто-то из красноармейцев запутался в стропах и машинально нажал спусковой крючок. Курдюков тоже набрел на парашют. Стало ясно, что десантники отходят. Их нужно окружить.