– Что делать дальше? Стать ученым, литературоведом, археологом, переводчиком? Нельзя – только писать стихи.
Это вопросы зрелой личности, стоявшей на распутье. Он чувствовал, что завершился некий жизненный этап, дальше следовало делать какой-то выбор.
Вспоминал он и об Ахматовой. Говорил:
– В дни революции Ахматова одна ходила ночью по улицам, не зная страха.
Признавался, что никогда не носит обручального кольца, чтобы не подчеркивать свои оковы. Он считал, что наряду с мэтрами поэзии Бальмонтом, Брюсовым и Ивановым ему и Ахматовой можно было бы дать то благо, что имеет каждый комиссар. Вспоминая их совместную жизнь, он рассказывал Ольге:
– Ахматова вызывала всегда множество симпатий. Кто, кто не писал ей писем, не выражал восторгов. Но, так как она всегда была грустна, имела страдальческий вид, думали, что я тиранический муж, и меня за это ненавидели. А муж я был самый добродушный и сам отвозил ее на извозчике на свидание.
7 июля Гумилев вернулся в Петроград. В эти дни Анна Андреевна зашла в редакцию, и В. Сутугина передала ей письмо от матери. Инна Эразмовна сообщила дочери о смерти Андрея Андреевича, но без подробностей, ссылалась на то, что Гумилев по приезде в Петербург обещал все сам рассказать.
– А он приехал или нет? – спросила Ахматова у секретаря.
Сутугина ответила:
– Приехал, но я его еще не видела.
Издатель «Петрополиса» Блох случился рядом, и Анна спросила его о Гумилеве.
– Прислать вам его? – ответил Блох.
– Да, передайте ему, что я очень хочу его видеть.
Анна, хоть мысленно давно похоронила своих родных, тяжело восприняла весть о гибели брата. Письмо матери, упоминавшей о Николае Степановиче, видимо, вернуло ее в прошлое, когда они были одной семьей. Теперь Анне казалось, что Гумилев окружен не теми людьми, мелкими, пошлыми: Г. Иванов, Г. Адамович («Жоржики», как она их называла), Н. Оцуп. Была еще ревность к тем, кто окружал ее бывшего мужа.
Гумилев пришел к ней на Сергиевскую очень скоро. Но пришел не один, а с несносным Жоржиком Ивановым. Это задело и обидело Ахматову. Возможно, ей хотелось поговорить о близких, что-то вспомнить, а то и вновь сблизиться с Николаем Степановичем. А он просто не знал, что Анна одна, не знал, что безумный ревнивец Шилейко находится в царскосельском санатории. Поэтому привел «свидетеля».
Анна Андреевна сидела у окна и вдруг услышала, как кто-то кричит:
– Аня!
К ней в комнату было непросто попасть: обычно ее звали со двора, чтобы она открыла дверь, пройдя внутренним ходом на третий этаж, и пропустила посетителей через квартиру третьего этажа. Ахматова удивилась. Шилейко в Царском, кто еще мог звать ее «Аня»? И действительно.
Выглянув в окно, увидела Гумилева с Георгием Ивановым. Впустила их, в очередной раз побегав по этажам. Присутствие Жоржика сковывало Анну Андреевну, она сразу же настроилась на обидчивый лад. Гумилев рассказал о встрече в Крыму с ее матерью и сестрой, подробности о смерти Андрея. Он звал Анну на вечер в Клуб поэтов, организованный им, но та категорически отказалась. Тут пришел черед обижаться Гумилеву. Ведь Клуб в доме Мурузи – его детище. Анна сказала, что она вообще не хочет выступать, после известия о смерти брата у нее совсем не то настроение. В вечере «Петрополиса» будет участвовать только потому, что обещала уже, а зачем ей идти в дом Мурузи, где люди веселиться будут и где ее никто не ждет.
Николай Степанович сделался сух и холоден. Стал упрекать Анну, что она не хочет выступать. Он и раньше ругал ее за лень и нежелание активно жить.
Анна заговорила об издателе Гржебине, с которым судилась тогда. Выслушав ее, Гумилев сказал:
– Он прав.
Видимо, так это и было. Георгий Иванов, который очень льстил Анне Андреевне в эту встречу, вступился за нее:
– Он не прав уже потому, что он Гржебин.
Они стали прощаться, оба недовольные друг другом и итогом встречи. Если б они знали, что это фактически последняя их личная встреча! Анна повела гостей не через третий этаж, а к бывшей потайной, винтовой лестнице, по которой можно было прямо из квартиры выйти на улицу. Лестница была совсем темная, и, когда Николай Степанович стал спускаться, Ахматова произнесла свою страшную пророческую фразу:
– По такой лестнице только на казнь ходить…
Как воспринял ее Гумилев, который знал об опасности и чувствовал за собой слежку?..
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу