Лилия Байрамова - Амедео Модильяни

Частное собрание

Модильяни и в самом деле с радостью неофита, нашедшего наконец свою веру, отводил душу в мастерской местного художника Гульемо Микели, ученика известного итальянского мастера Джованни Фаттори, последователя импрессионизма. Не будучи великим художником, Микели, тем не менее, любил своих учеников и не заставлял их, как многие, педантично штудировать скучные античные головы.

Модильяни, мальчик из хорошей, интеллигентной семьи, ничем не выделялся в то время из однообразной толпы своих однокашников, за исключением разве что романтического увлечения стихами Бодлера, Д’Аннунцио и мрачными пророчествами немецкого затворника Ницше, за что его иронически прозвали «сверхчеловеком». В остальном же он старательно по воскресеньям штудировал обнаженную натуру и любил бродить по узким и подозрительным улочкам старых кварталов Ливорно.

Кариатида. Около 1912

Частное собрание

Вспышка туберкулеза зимой 1900 года вырывает его из этого монотонного однообразного круга. Его легким требуется юг, щедрый дядюшка дает ему деньги, и в шестнадцать лет перед ним впервые открывается вся роскошь южной Италии: Неаполь, Капри, Амальфи, затем Рим с торжественной службой в соборе Святого Петра... Он пишет восторженно-наивные письма своему ливорнскому другу Оскару Гилья: «Капри, одно название которого было способно пробудить во мне вихрь образов, полных красоты и античного сладострастия, кажется мне сейчас царствием вечной весны. В классической красоте здешней природы для меня таится какое-то вездесущее, неописуемое ощущение плоти. И несмотря на множество англичан с “бедекерами” в руках, которые заполнили этот остров, он все еще встает из моря, как сверкающий волшебный цветок»[ 1Виленкин В.Я. Амедео Модильяни. М„ 1996. С. 67.].

Новые люди, впечатления, звуки, пейзажи оголяют его нервы, обостряют зрение, вливают в сердце энергию жизни и молодости.

«Приступы напряженнейшей энергии охватывают меня целиком, - признается он Оскару Гилья из Рима, - но потом проходят.

А мне бы хотелось, чтобы моя жизнь растекалась по земле бурным радостным потоком. Тебе ведь можно сказать все: что-то плодоносное зарождается во мне и требует от меня усилий.

Я в смятении, но это такое смятение, которое предшествует радости и за которым следует головокружительная непрерывная духовная деятельность»[ 2Там же. С. 67-68.].

Обнаженная на диване. Около 1909

Частное собрание

Женщина в желтом жакете (Амазонка) 1909

Частное собрание

Возвратясь ненадолго домой, он в начале мая 1902 года записывается во флорентийскую Свободную школу рисования обнаженной натуры под руководством Джованни Фаттори. Во Флоренции же он открывает для себя и несравненных живописцев итальянского кватроченто: Боттичелли, Фра Анжелико и Симоне Мартини, чьи великие тени еще бродили по старым флорентийским монастырям и соборам. Возможно, он мог видеть здесь и прекрасный памятник епископу Орсо сиенского скульптора Тино де Камайно, чья скорбно склоненная узкая голова так поразительно напоминает позднейшие портреты художника.

А в марте 1903 года Модильяни уже переезжает в Венецию продолжить занятия в Свободной школе обнаженной натуры Института изящных искусств Венеции. Правда, здесь он предпочитает студенческим постановкам свободное и ничем не скованное изучение натуры в кафе и местных борделях, возможно, следуя в этом Тулуз-Лотреку и делая быстрые зарисовки со случайных знакомых.

И здесь, как и во Флоренции, уроки тонкой, изысканной живописи примитивов оказываются для него гораздо полезней, чем уроки современных ему педагогов. Художник Соффичи вспоминал, как он был изумлен показанными ему Модильяни «страстными эскизами по искусству сиенской живописи Треченто и особенно по венецианскому Карпаччо, которого он, видимо, особенно любил в тот момент»[ 1Кристоф Дорис. Амедео Модильяни. М„ 2003. С. 11.].

Однако старая Венеция предлагала всем не только музейную живопись, но и остро актуальные приманки для глаза. Летом 1903 года на венецианской биеннале демонстрировали свои работы лучшие художники европейского модерна и символизма: Джеймс Энсор, Одилон Редон, Густав Моро, Альфред Кубин и Эдвард Мунк. Их истомленные как будто душевным недугом герои, прихотливые и словно усталые линии, преданность снам и пряная, душная, будто отравленная, красота не могли не увлечь Модильяни, влюбленного в странные и демонические образы Шарля Бодлера.