Анатолий Маляр: Записки одессита. Оккупация и после…

Соседи в упор не видели работников «умственного труда», приходивших с индустриальных заводов желто-зелеными, как и уборщиц или дворников — все они не умели жить. С ними даже не о чем говорить.

Любили одесситы моряков, особенно когда те приходили с рейса и привозили модные «шмутки». Да и как могли их не любить соседи, когда у них денег куры не клюют до самого отхода в следующий рейс?

Некоторые подвалы в городе пустовали. Там стали открывать забегаловки под вывеской «Вино». Иногда свои люди пробивали помещения даже на первых этажах, и там появлялись такие же винарки.

В сырых душных прокуренных подвалах, в обстановке безысходного пьянства, веселился «одесский трудовой народ». Запах испарений дешевых крепленых вин и пота давно немытых тел смешивался с дымом курильщиков. Он не выветривался через лестницы подвалов, длинные или короткие, хотя двери никогда не закрывались.

Стакан столового вина стоил 2 рубля, а крепленого — четыре с копейками. Бутылочный продукт потребляли «аристократы» в день получки. Во всех забегаловках имелись свои постоянные клиенты, смачно облизывавшие пересохшие губы и преданно посматривающие на продавщицу.

Туда заходили не только «ханури» или пьющие работяги с малыми доходами. Приходили московские специалисты по «одесской экзотике», чтобы послушать пьяный бред «колоритных высказываний», которые иногда удачно использовали в своих литературных произведениях и киносценариях.

Нашим ханыгам они зачастую были обязаны своим благополучием и «знанием» Одессы. Постоянные клиенты, самые зловонные «ханури», были чем-то вроде декорации, живыми рекламными роликами забегаловок, на которых продавщицы «шмурдяка» не обращали внимания. Они имели свое «рабочее место» на краю стойки.

При кажущейся хаотичности перемещения ханыг, порядок в забегаловках соблюдался. Никто не старался купить вино без очереди, и люди относились к себе подобным с уважением, иногда подчеркнуто вежливо. Пьяные шутки постоянно витали в воздухе и принимались весело. Продавщицы в наглую недоливали, а вместо сдачи давали леденец или мягкую дешевую конфетку, не спрашивая согласия. Они явно ненавидели своих клиентов, но любили деньги. Приходилось терпеть вонь и «веселые разговоры».

Обычно продавщицы вели себя нарочито строго. Они были не очень старыми, с губами, накрашенными ярко-красной помадой почти до носа. Веки щедро украшались черной тушью, от жары и духоты стекающей по щекам.

Вошедшие ханури редко выходили из заведения скоро. Они многократно повторяли, шутили и курили иногда часами.

Вечерами в забегаловках негде было повернуться, и работяги покупали сразу по несколько стаканов «шмурдяка», чтобы не стоять повторно в очереди. Воздух к вечеру становился особенно спертым, даже зимой. После предупредительных окриков о закрытии винарки, посетители начинали расползаться в прямом и переносном смысле в разные стороны от входных дверей, по чьему-то меткому выражению, «как усцаны мухи». Отключались где угодно — вытрезвители появились значительно позже… Рано утром посетители опять собирались возле погребков, трясущимися руками пересчитывая «сармак». Денег почти всегда не хватало…

«Одесский язык», на котором общались «ханури», был мне понятен с детства. На нем разговаривали соседи не только нашей парадной. Когда я начал читать, то с удивлением обнаружил, что этот язык не совсем русский, не совсем украинский или еврейский, и даже не блатной. Редко кто из этих одесситов, а тем более «ханури», что-либо читал, и разговаривали люди на таком суржике по причине своей безграмотности.

Одесситы стали подражать Марку Бернесу, который играл роль нашего земляка в фильме «Два бойца». Артист даже не бывал в Одессе до того, а выговаривать мягко шипящие звуки его научили москвичи, попившие «шмурдяк» с нашими беззубыми «ханурями». Одесские обороты речи — это совсем другое, это — живой язык, от которого одесситы никогда не избавятся, как россияне «акать» и «окать».

Понимать тонкости одесского юмора лучше начинать с детства. Он всегда живой и адекватен ситуации. Пошутить по-одесски на заказ вряд ли получится.

С осени 1947 года в парке им. Шевченко стали проводить областные выставки достижений сельского хозяйства. Возле украшенных венками из пшеницы, кукурузы, яблок и винограда павильонов играли духовые оркестры.

Вблизи стадиона за загородками стояли бугаи, выглядевшие так, как будто их одолжили у хозяев на Бугаевке, а коровы смотрелись как «слободские» — красивые и ухоженные. Откуда-то привезли свиноматок весом более 600 кг, их уложили в большие ящики с чистой соломой. По этим розовым свинкам бегали десятки поросят, они присасывались к ним, и музыка им не мешала.