Олег Богданов - Трамплин-полет

Любитель в автоспорте жаждет приключений, сверхострых ощущений. Для него гонка - это прежде всего средство получения удовольствия. Для профессионала - это образ жизни, который либо приходит с большим опытом, либо, как говорится, дар, а скорее, крест божий.

Любитель садится в автомобиль, и тот становится для него своего рода аттракционом "Эх, прохвачу!" Профессионал садится в автомобиль, и он становится для него телом. Не спецодеждой и не костюмом индпошива, а телом, которому предстоит тяжелая работа.

Часто ли рискуют профи? Нет. Дело в том, что риск любителя - это игра с собственным страхом. Как в сказках: вначале напои-накорми, потом рассмеши, а уж потом, как апофеоз удовольствия, - напугай. Так вот, там, где рискует любитель, он делает это, как правило, по невежеству. У профессионала в аналогичной ситуации и мысли о риске не возникает. Причем не возникает вовсе не потому, что потолок его возможностей на порядок выше. Просто у него к езде в принципе другой подход - это работа. Он тонко чувствует предел своих возможностей. При необходимости может приблизиться к нему вплотную, как бы подпереть, но езда на пределе требует от гонщика колоссальной энергетики и довольно быстро изматывает. По мере истощения "потолок" начинает давить, опускаться все ниже и ниже. Можно, правда, поднажать, найти какой-нибудь запасец, стимульнув себя злостью, например, а можно и на риск пойти. Только этот риск - действительно риск! Уповать в нем можно лишь на везенье. А рассчитывать постоянно на везенье - это несерьезно.

Веду я столь долгий разговор о профессионализме, чтобы прояснить ситуацию, предшествующую телефонному звонку в то раннее утро, и развитие дальнейших событий.

Вот теперь можно вернуться к теме. Напомню, речь шла об "органе", мешающем спокойно жить гонщику-профессионалу в отставке (осточертело слово "профессионал", да и "гонщик" - не лучше). Я еще говорил, что для гонщика автомобиль - это его тело. Так оно и есть. Без обостренного "чувства автомобиля" на трассе делать нечего! Вот оно, это чувство, и "накачано", как бицепс у штангиста. И где же, поинтересуетесь вы, находится этот "бицепс"? А вы спросите у любого гонщика. И знаете, что он вам ответит? "Чем чувствую? -наверняка переспросит он, посмотрит на вас оценивающе, мол, можно ли такое сказать, и если решит, что можно, то услышите: - Да задницей я чувствую!" К этому я еще вернусь (имеется в виду "чувство автомобиля"), а что касается ответа, то он, в первом приближении, весьма точен.

И еще. При сверхнагрузках время как бы замирает, ход его становится тягучим, словно застывший мед. За какое-то мгновение успеваешь столько всего осмыслить, проанализировать, что при обычном течении времени и сотую долю из того не осилить. Это не просто замедление - это соприкосновение с иным миром, а порой и полное погружение в него. Самому мне сплошь и рядом приходилось сталкиваться с "замедлителем" -так я называю ситуацию, когда время притормаживает свой бег. Первый раз это случилось еще в детстве. Было и потом, до гонок, несколько раз. А в гонках - это действительно сплошь и рядом. Вот, пожалуй, самый яркий, я бы сказал академический, случай.

1976 год. Последнее воскресенье октября. Традиционное рижское авторалли "Рудене". Тогда в этих соревнованиях участвовали и грузовики. Мы с напарником едем на ЗИЛе - шесть тонн "живого" веса и сто двадцать километров в час.

Спортивный ЗИЛ в работе. Шесть тонн массы умноженные на 120 км/ч

Раннее утро. Подмораживает. Четырнадцатый час соревнований. Подъезжаем к очередному скоростному участку. Называется он то ли Ропажм, то ли Тинужи - точно не помню. Помню только, что это километров двадцать лесных дорог и все сплошь повороты да прыжки. Остановились. Судья на старте делает отметку в наших документах и показывает нам часы с секундомером. Затягиваемся потуже ремнями безопасности, поправляем шлемы. Включаю переговорное устройство. В наушниках раздается голос штурмана:

- Двести, левый три на правый четыре, пятьдесят, трамплин-полет, пятьдесят, правый четыре.

Это он вводит меня в курс дел. Если всю сказанную ни тарабарщину переложить на человеческий язык, то получится примерно так: через двести метров после старта левый поворот, он проходится на скорости шестьдесят километров в час; потом дорога изгибается змеей и переходит в более плавный правый поворот, который можно пройти уже на скорости восемьдесят; за ним, через пятьдесят метров, трасса резко идет вверх и сразу вниз, образуя так называемый трамплин, а скорость машины здесь такая, что все колеса отрываются от дороги, и автомобиль пролетает какое-то расстояние по воздуху... ну и так далее - все двадцать километров.