Михаил Мамонов - Глубокие корни

Это был последний мирный год. Он принес молодой сельхозартели неплохие результаты. Впервые был получен рекордный по тем временам урожай. С каждого гектара озимой пшеницы вчерашние коммунары собрали по 24,9 центнера зерна. Это был отличный результат для Сальской степи! Шутка ли сказать — почти по 150 пудов!

Еще большим выдался урожай ячменя — 29,9 центнера, или около 200 пудов. Как тут не вспомнить недобрым словом незадачливого царского сановника князя Святополка-Мирского, который говорил, что в этом диком краю земли никудышные и что больше 15 пудов ржи вряд ли возьмешь с десятины. Его пророчество оказалось опровергнутым еще в 1923 году, а спустя семнадцать лет урожай возрос почти в 15 раз.

В канун войны наш колхоз был одним из передовых не только на Дону, но и в стране. Кое-кто говорил, что в этом нет ничего удивительного: фундамент-то заложен еще коммуной. Так-то оно так. Но ведь любой самый прочный фундамент можно разрушить, если обращаться с ним небрежно. Мы гордимся тем, что сумели сохранить и приумножить все лучшее, чем располагала коммуна. Мне думается, что верность традициям совсем не плохая черта, если это добрые традиции. Но всему, идущему вразрез с временем, отживающему свой век, отходящему в прошлое, члены сельхозартели и не пытались подавать руку.

В 1940 году наша сельхозартель имела доход в 260 тысяч рублей в новом исчислении. На ее фермах было 862 головы крупного рогатого скота, в том числе 260 коров, 638 свиней, 900 овец, 115 лошадей; более 1000 голов птицы, 160 пчелосемей.

Росло артельное богатство, повышался жизненный уровень каждой колхозной семьи. Люди радостно смотрели вперед, надеялись на новые успехи в развитии коллективного хозяйства, на дальнейшее улучшение благосостояния. С этими мыслями они без устали трудились зимой и весной 1941 года. А летом грянула война…

Нет, никому в колхозе не хотелось верить, что уже топчет нашу землю самый лютый, самый жестокий враг, хотя на фронт уходили каждый день отцы, мужья, сыновья, а оттуда стали получать похоронные… Горе вытесняло из домов радость предвоенных лет… Опустел, притих поселок «Сеятель». Всюду — только суровые женские лица, они выглядели как-то сразу намного старше, обветренные, мужественные… Им стали послушны и руль трактора, и штурвал комбайна, и сложная механика управления колхозом. Партия бросила призыв: «100 тысяч девушек — на трактор!» В ответ в артели создается бригада в составе Анны Белковской, Нины Янчук, Антонины Луцук, Маши Ивлевой и Анны Новиковой. Работали от зари до зари, не зная устали. Вечерами шили и вязали для солдат и офицеров теплые вещи…

В 1942 году немцы ворвались в поселок. Часть артельного богатства (скот, зерно) колхозники успели отправить в тыл, за Волгу. Но всего не увезешь… Тут уж гитлеровцы вовсю показали свое звериное нутро. На глазах у женщин, стариков и детей они измывались над непокорными, рубили лесные полосы и сады, грабили колхозное добро.

В страшные дни фашистской оккупации колхозники спрятали и бережно сохранили памятник Владимиру Ильичу Ленину. Вспоминая ныне об этом, никто не может сказать, кто первым решил перенести памятник в тайник, чтобы фашисты не нашли его. Говорят, что никто не остался в стороне. Рисковали все, как один, но памятник Ленину спасли.

Никогда не изгладится из памяти наших людей зима 1942 года. Фашисты вывезли в Германию почти весь крупный рогатый скот, 1200 овец, прирезали свиней, увели лошадей. Готовясь к зимовке, немцы собрали со всей округи топоры и пилы. Никто не подозревал, что гитлеровцы затеяли расправу над зелеными заслонами полей. Но это было так. Фашисты стали рубить лесополосы. Падали наземь ясени, клены, тополи. Из громадных поленищ строили дзоты и траншеи или же мостили спуски в балки… В насаждениях зияли огромные прогалы. Иные лесополосы снесли совсем, потому что они мешали им «просматривать» местность.

Люди нашего колхоза, как один, боролись с фашистами. Все, кто мог носить оружие, ушли на фронт или в партизаны. Били врагов на разных участках войны коммунисты Рожков, Смыков, Кондратенко, Беликов, Корниенко, Шматов, Ивлев, Иванча и многие другие. Оставшиеся в поселке всячески саботировали и не выполняли под разными предлогами распоряжения фашистов.

Дикими травами поросли тысячегектарные массивы полей. Лишь на небольших участках виднелись посевы жита и проса. Ядовито-зеленой ряской подернулись пруды.

Меньше года тиранили и опустошали некогда богатый край фашисты, но и это время казалось вечностью.