Юлий Кирш - Под сапогом Вильгельма (Из записок рядового военнопленного № 4925) - 1914-1918 г.г.

Лучше всего была организована работа так-называемого стола личного состава. Там в любое время можно было найти точную справку о каждом пленном: т.е. где пленный находится в данную минуту на работе, такого он полка, роты, из какой губернии, уезда и волости, с какого времени в плену, сколько ему лет и т. п. Наконец, какого- поведения: сидел ли под арестом, находился ли в бегах и т. д.

По сведениям личного стола работала и почта. Ежедневно в лагерь прибывали вагоны посыпок. Надо было их переадресовать. И посылки не задерживались.

Весь аппарат двигали, главным образом, сами пленные. Немецкие солдаты были только в качестве наблюдателей.

Был уже канун 1916 года, когда на почте, через работающих там товарищей, нам удалось конспиративно получить несколько номеров «Социал-Демократа». Пачка газет была адресована на имя русской колонии военнопленных в Гамельне, и следовательно, подобную корреспонденцию нам высылали неоднократно, но мы ничего не получали.

Из полученных номеров «Социал-Демократа» мы узнали впервые о Циммервальдекой конференции и международном положении вообще. Еще раньше мы узнали от нашего шефа библиотеки об аресте Карла Либкнехта (надо заметить, что с немецкими солдатами вообще нельзя было говорить о Либкнехте: при произнесении слова «Либкнехт» они морщились и моментально старались перевести разговор на другую тему). Из того же «Социал-Демократа» мы узнали, что на каторгу осуждено пять с.-д. (большевиков) членов государственной думы. Словом, целую кучу новостей.

Случай с «Социал-Демократом» навел нас на мысль поручить товарищам следить за корреспонденцией. И действительно, мы скоро установили, что нас все время обкрадывали самым немилосердным образом. Вслед за «Социал-Демократом» наши товарищи стали конфисковать и другую революционную литературу, которая высылалась гамельнской колонии военнопленных из других городов Швейцарии и Парижа. Мы получили первую книжку «Коммунист», газету «Наше Слово», наконец, эсеровский журнал «На Чужбине», посвященный исключительно военнопленным, находящимся в Германии и в Австрии.

Это была находка, настоящий клад. Чтобы гг. цензорам все же была работа, и они не стали бы подозрительными, мы конфисковали на почте только часть литературы. Так дело продолжалось долгое время.

6i

Потом положение изменилось еще в лучшую сторону. В один прекрасный день, уже летом 1916 года, нам из берлинской генеральной комендатуры прислали большую партию книг революционного направления. Эго подействовало на наших «захолустных» цензоров, и после этого они стали пропускать свободно адресованную нам революционную литературу.

Как дело выяснилось впоследствии, в других лагерях, например, в Гольцмиидене, лагерная цензура свободно пропускала всякую революционную литературу с самого начала войны. Такими привилегиями в Гамельне мы стали пользоваться только с лета 1916 года.

Нельзя сказать, чтобы пленные очень набрасывались на революционную литературу. Массы были слишком малограмотны, чтобы читать «Социал-Демократ», «Коммунист», «Наше Слово». Эти издания дальше ограниченного круга и не распространялись. Ходкой литературой в лагере и в рабочих командах был журнальчик «На Чужбине», редактируемый Виктором Черновым [2] [2] Чернов – известный лидер социалистов-революциояеров в то время был еще революционером. .

В 1915 году в Берлине стала издаваться специальная газета для русских военнопленных – «Русский Вестник». Газета редактировалась в таком наивном духе германского империализма и притом так глупо, что ее фактически никто не читал. Получали ее из-за мягкой бумаги на особые нужды…

В нескольких посылках с сухарями как-то удалось получить кому-то внутренний лист газеты «Речь», отдельные лоскутки газеты «День» и «Сельский Вестник».

Жизнь в лагере била равномерным пульсом. Одни за другими следовали театральные представления, симфонический оркестр давал регулярно общедостунные концерты. Раз в неделю выходила юмористическая французская газетка. Попы регулярно отправляли богослужение и морочили головы добродушным простакам. Французы щеголяли в своих только-что полученных форменных одеяниях. Словом, жизнь текла по одному и тому же руслу изо дня в день. На горизонте было спокойно. Барометр никаких бурь не предвещал.

Вдруг, в один из прекрасных мартовских дней 1916 г., забегали по лагерю французы, передавая что-то друг-другу цюпотом. Скоро долетели новости и до нас: слухи про готовящиеся в ближайшем будущем репрессии по отношению в французским военнопленным.