Иосиф Дионисиатский - Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста

Там, в Святом Василии, с нами жил один влах [50], отец Яннис [51], очень благочестивый, но простой человек. В какой-то момент он прекратил исповедовать Старцу свои помыслы. Старец подзывает его: «Как дела, отец Яннис?». — «Хорошо, очень хорошо, Геронда». — «Нет у тебя никакого помысла для исповеди?». — «Нет-нет, все очень хорошо».

Между тем во время молитвы Старец чувствовал большое беспокойство за отца Янниса. Какой-то голос говорил ему, что дела у отца Янниса плохи. Вот Старец и говорит мне: «Позови быстренько отца Янниса». Я зову его. Тот приходит, и Старец говорит ему строго: «Я хочу, чтобы ты поисповедовал мне свои помыслы». — «Но, Геронда, у меня нет ничего…». Старец прерывает его: «Ты не уйдешь, пока не поисповедуешься».

Тогда он был вынужден промямлить следующее: «Благослови, Геронда, но у меня наказ от моего Ангела никому ничего не говорить. Вот, по твоим молитвам я удостоился в последнее время молиться вместе со своим Ангелом. Но раз ты вынудил меня, то это подходящий случай попросить у тебя прощения за то, в чем я, может быть, провинился. Потому что завтра ночью мы спустимся вместе к отцу Матфею, чтобы я причастился, а потом низойдет пророк Илия, чтобы на огненной колеснице взять мою душу».

Едва заслышав это, Старец дал ему пощечину. Куда делись и колесницы, и восхождения! «Прельщенный, — говорит ему Старец, — ты в руках у сатаны, и он собирается сбросить тебя с какой-нибудь кручи, чтобы отправить в геенну, а ты говоришь такое!». — «Но, Геронда, разве это возможно?». — «Подожди и увидишь, возможно ли это!».

В ту же ночь в час посещения «ангела» он и является, но на этот раз не в образе Ангела, а в виде сущего диавола, с рогами, и говорит свирепо: «Разве не говорил я тебе, дрянной монашек, не рассказывать Старцу о нашей тайне? Эх, и ловко же ты вывернулся! А я так все хорошо подстроил, чтобы низвергнуть тебя!».

Едва услышав это, отец Яннис ужаснулся, тотчас прибежал к Старцу, повалился ему в ноги и благодарил его. Видите, как опасно монаху скрывать свои помыслы?

«Другой монах, из иного братства, пришел в монашество с огромной ревностью. Он поступил в послушание к одному очень строгому старцу, жившему пониже нас, и вначале подвизался очень сурово: всю ночь бдение, стояние, поклоны, пост, послушание, чистая исповедь и тому подобное.

Но вот по прошествии двух — трех лет он охладел, дал власть искусителю и потихоньку начал поворачивать вспять. Затуманился его ум в молитве, во время которой он сидел, спал, просыпался, чувствуя в себе упадок сил, засыпал снова и, наконец, дошел до того, что совершенно не мог исполнять свое правило. Но это еще не все. Насел на него демон блуда и начал с ним жестокую войну.

Одновременно с этим он приносил ему отчаяние и шептал на ухо, что за такие злые дела он точно попадет в ад. Однако самое страшное заключалось в том, что враг внушил ему такой стыд, что он, побежденный этим стыдом, не мог даже исповедоваться; враг говорил ему: “Окаянный, ты, совершивший столько бдений со столькими поклонами, проливший столько слез, подъявший такой подвиг, что скажешь теперь старцу? Если он услышит о твоих безобразиях, а прежде всего о блудной брани, обязательно выгонит тебя. Не уйти ли тебе самому?”.— “Но даже теперь, — помышлял монах, — я должен найти какой-нибудь предлог. Как быть?”.

Но, видно, Бог пожалел его и внушил ему мысль: “Не пойти ли мне для откровения помыслов к отцу Арсению?”.

Приходит монах с опущенной от стыда головой и после долгих усилий выдавливает из себя все, а прежде всего — о блудной брани. Он, будучи неопытным, думал, что если поисповедуется, то я буду его ругать. Я же, зная из своего опыта об уловках диавола, заключаю его в свои объятия и говорю ему:

— Молодец, чадо мое. Теперь я понял, что ты подвижник и что любит тебя Христос.

— Это меня-то, геронда?

— Да, тебя, и чтобы доказать тебе это, вот что: скажи мне искренне: когда ты пребывал в суровых подвигах и у тебя не было браней, какую мысль имел ты о себе?

— Тогда, геронда, я был маленьким святым, а теперь — хуже всех.

— То-то и оно! Теперь ты говоришь верно. Все наши подвиги и труды своим завершением должны иметь смиренномудрие. Никогда ты не был святым, но тебя покрывала благодать Божия, а ты думал, что это твоя собственная заслуга. Поэтому благодать тебя оставила, чтобы ты понял, кто ты есть на самом деле. Но с исповедью снова придет благодать. Только впредь не стыдись исповедоваться своему старцу и крепко держи следующий помысл: “Я — ничто. Все доброе, что есть у меня, — от Бога, по молитвам моего старца. Если Он оставит меня, я тут же паду”.