Анна Красноперко - Письма моей памяти

— Zum Wand! Von Wand! [34] — К стене! От стены!

Люди поворачиваются то лицом, то спиной к стене.

— Schneller! Schneller! [35] — Быстрее! Быстрее!

Люди кружатся быстро, быстро, как заводные. Не выдерживают, падают…

— Stehen! [36] — Стоять!

Все останавливаются.

Раздаются выстрелы. От ужаса прижимаюсь к маме, Инне. Что-то плывет перед глазами, ноги становятся ватными…

Издалека доносится грохот. Нет, это не издалека. Барабанят в наши двери. Ясно слышен разговор:

— Мы тут, кажется, не были?

— Точно, не были!. . Но куда они подевались? Может, Софронов повыгонял их? Залазь в погреб.

Мы затаились, не дышим. Боимся за Павлика. Его, трехлетнего малыша, мать прижала лицом к груди, чтоб не плакал, не кричал.

Видать, полицай слазил в погреб, потому что слышим:

— Пусто! Нет никого.

Они уже возле шкафа, который скрывает нас. Открывают его, копошатся в одежде.

— Бери своей Раисе…

— Гы-ы-ы, оно большое… Лучше это возьму. А ты чего не берешь?

— Мои жидовского не носят.

Отходят. И вдруг выстрел. В шкаф. Бывают вещи, которым нет объяснения: никто из нас не ойкнул, не закричал. Даже Павлик.

Полицаи ушли. Но мы не выходим из укрытия. Светает.

На улице у стены убитые. Видим нескольких евреев из зондергетто. Их сразу отличаешь от наших по одежде. У одного на груди желтая звезда — могендовид, иудейский знак. Немцы стали заставлять евреев из зондергетто ноешь эти желтые звезды, как нас — желтые круги.

Здесь же немцы и полицаи. Слышен разговор. Это, верно, пришла похоронная команда. Немцы заставляют евреев из зондергетто хоронить своих собратьев из нашего гетто. Наверно, сейчас понесут их на кладбище… Но что это? Расстрелянных складывают штабелями.

Тот, что с желтой звездой, отходит в сторону. Он совсем недалеко от нашего окна. Машет руками, плачет, его тошнит. Полицай прикладом толкает его к штабелю мертвецов, заставляет переносить убитых.

По гетто пронеслась волна ночных погромов. Один из них был по соседству, в нашем Слободском переулке.

Ночи стали такими же страшными, как и дни.

В этот день в доме Темкиных радость. Сеня принес домой кусок сала и яйца. Вообще в последнее время юноша частенько незаметно убегает в город. Мужества и ловкости ему не занимать. Ну просто па глазах вырос, и такой отчаянный! Глаза серые, блестящие. И такая решимость в лице.

Днем была радость. А ночью…

Дом Сени стоит возле самого ограждения. Спят в гетто чутко, прислушиваются к каждому звуку. Сеня первым увидел немцев, которые окружали дом.

— Прячьтесь! Бегите! — закричал он, разбил окно и выскочил на Шорную, за ограду.

Когда вернулся домой, застал только мать. Она спряталась под кроватью, и ее не нашли. Все в доме были перестреляны. Сестру Сени Ривочку нашли на Обувной. Она пыталась бежать. Ее закололи штыком.

В гетто эпидемия сыпняка. Мама ходила в инфекционную больницу, участвовала в ликвидации сыпного тифа.

Вообще-то она невропатолог, а в гетто и за терапевта, и за педиатра, и за травматолога… и за чернорабочую.

Только теперь мама рассказала мне про эпидемию. Очень боялась, чтоб немцы не дознались об этом. Они бы уничтожили гетто. Врачи, весь медицинский персонал молчали. Делали вид, что в инфекционной больнице лечат от других болезней.

Я уже не в первый раз прохаживаюсь возле ограждения зондергетто. Очень хочу увидеть свою спасительницу Ингрид. Может, она или кто-то из ее родителей подойдет сюда? Часто вспоминаю их. Музыкальная шкатулка… Моцарт… Их смелость… Им я обязана жизнью…

Если я увижу Ингрид, передам ей вот этот учебник немецкого языка для учащихся седьмого класса. Я нашла его в квартире в Слободском переулке. Видимо, кто-то из детей перед войной учился по нему.

Долго хожу возле зондергетто, а Ингрид не вижу. Их еще не хватали, не расстреливали. Из них формируют похоронные команды, приказывают после погромов собирать и хоронить убитых. Но пока что не расстреливают… Пока что…

Еще одна садистская выдумка… На площади у юденрата звучит музыка. Немцы собирают людей на аппели — это немецкое слово, которое означает «перекличка», знают в гетто все. На них выступают с речами, зачитывают приказы. А бывает и такое: выводят людей и тут же расстреливают просто так, под музыку.

Утром мы с Асей к юденрату, где собираются люди на работу и где проводятся аппели, теперь не ходим. Присоединяемся к колонне по дороге, на Республиканской. Это очень опасно, рискуем жизнью. Но на аппелях с музыкой просто жутко.