Константин Попов - Красный хоровод

Прежде всего надо переменить тактику борьбы: Нужно припомнить, какими методами и способами подтачивались основы прежнего государственного строя. Внести к старым методам поправки, отвечающие современной обстановке, и начать действовать революционными путями.

Должна быть выработана новая идеология борьбы, которая своей ясностью, простотой и общей приемлемостью захватила бы широкие круги русского народа и привлекла бы в ряды борцов молодые, живые силы русских патриотов. Не нужно забывать, что большевизм, в период военного коммунизма, действовал не силой одного только оружия. Он также, как и Белое движение, имел свои вдохновляющие лозунги.

Пусть эти лозунги, с нашей точки зрения, были низменны и утопичны до преступности, но и за ними шли идейные борцы.

Это их беззаветному самопожертвованию обязан русский народ своими оковами.

Нашему русскому „Вию“ нужно приподнять его тяжелые веки и показать ту пропасть, к которой его уже подвели вплотную. Время не ждет.

Много говорят об армии. Верно. Она есть, пока есть кадры. Но в эмиграции мы уже девять лет. Офицеры самых последних выпусков довоенного времени, по возрасту, подходят к 40 годам.

Нужно готовить смену! Пусть это не будут офицеры, но это будут люди верные лучшим заветам старого офицерства — убежденные продолжатели неоконченного нами дела спасения России.

В этот грозный час все старые, испытанные вожди, все стоящие во главе воинских организаций, — должны сойтись, дружески подать друг другу руки в знак сознания ответственности момента; сесть за один стол и выработать план нового решительного наступления на смертельного врага.

Это одно вызовет небывалый подъем угасающей веры, взрыв энтузиазма и привлечет в наши ряды новые действенные силы.

Небывалые испытания, значительное время, опыт и знания, приобретенные на чужбине, не только закалили нас, но и помогли нам разобраться и отличить истинных русских патриотов-вождей, не покладающих рук в работе, по приближению часа возрождения России. Их с каждым годом становится все меньше и меньше… но они еще есть.

Во весь рост стоит пред нами витязь Русской земли генерал Антон Иванович Деникин, старейший вождь, мастер шпаги, пера и слова. Его панцирь носит следы бесчисленных ударов врагов. На нем есть следы и от ударов в спину. Но панцирь цел. Устоял богатырь, не изменив ни на йоту своей вере. По-прежнему ярко горит в душе его священный огонь любви к Отчизне и по-прежнему стоит он на страже русской государственности…

…Горда Россия и другим великим пламенным своим патриотом — генералом Петром Николаевичем Красновым — баяном доблести, красоты и любви, певцом Великой России, подобно вещему колоколу, будящему лучшие чувства своего народа и зовущему его на подвиг всепрощения и самовозрождения.

Его чудесной рукой художника намечены резкие грани, отделяющие наше великое прошлое, от теперешнего его падения и обнищания. И его неутомимой рукой воздвигаются одна за другой путеводные вехи к новому величию и славе России.

Далек и тернист этот путь…

Но не смущается сердце генерала Александра Павловича Кутепова — вождя плоть от плоти, кровь от крови, рядового Русского офицерства. Он тоже из „стаи славных“. Прямолинейны и уверенны его движения. Тяжела его поступь, оставляющая глубокие следы, где бы он ни ступил. Не сбиться по этим следам — они ведут к России.

Пройдут года… К безотрадным берегам далекого теплого моря подплывут корабли с гордо развевающимися трехцветными русскими флагами… Толпы народа устремятся к величественному памятнику эпохи „великих потрясений“, камни которого будут говорить: здесь прошел с Галлиполийцами Кутепов…

Рельефно и выпукло выступает на фоне нашего безвременья работа еще двух великих патриотов земли Русской, идущих разными путями к осуществлению общей цели — спасения Родины.

— Учитесь и верьте, Россия возродится! — обращаясь к зарубежному офицерству, всей силой своего авторитета, заявляет профессор генерал Н. Н. Головин. — Я напомню вам образ старика под семьдесят лет, днями и вечерами просиживавшего над картами и книгами в новгородской глуши. Этот старик был сослан императором Павлом в свое поместье при селе Кончакском. Это наш великий Суворов.

По тем временам бездорожья и малого развития прессы, 15 журналов на семи языках, которые получал Суворов, — это что-то поразительное.

Но для чего он это делал? Впавший в немилость, затертый в глуши, на исходе своего жизненного пути — чего он ждал?