Раиса Алибекова - Жизнь и еда

В банкетном зале нас ждали много-много гостей. По дагестанскому обычаю, я долго не снимала фату. Мне под ней было тяжело дышать. Наконец, ее сняла мама Абдулы, заплатила (по правилам) денег, и я вздохнула с облегчением. Несколько раз меня приглашали на танец. Каждый мужчина, который пришел со стороны жениха, должен станцевать с невестой и осыпать ее деньгами. Во время танца один из друзей Абдулы не заметил, как наступил мне на платье, и какое-то время танцевал на подоле, в итоге порвав мой наряд. Я не расстроилась, а рассмеялась, ведь каждая деталь — это память на всю жизнь. К вечеру, когда мы уже собирались уезжать, нас пригласили на медленный танец. Тамада забыла включить свет, романтичной атмосферы не получилось — мы смеялись, шутили. Затем всех гостей угостили вкусным тортом.

После праздника мы приехали домой, и муж, взяв меня на руки, высоко поднял. Я сперва не поняла, зачем он это сделал. Оказалось, что таков обычай: молодая жена должна коснуться рукой выше двери, а переступив порог, отведать сладость. Ожидавшая в доме тетя Абдулы угостила нас конфетами, чтобы жизнь наша была сладкой.

Начался традиционный для молодоженов месяц хинкал. К нам постоянно приходили друзья, мы встречали их угощениями. Первую неделю мы были в отпуске, поэтому веселились все дни напролет. Позже, конечно, гостей стало меньше, так как начались трудовые будни.

Нам предложили жить в горах, в хорошем собственном доме. Но я изначально не хотела уезжать дальше Махачкалы, и мы отказались — в городе удобнее работать и реализовывать мечты. Ремонт мы успели сделать аккурат к свадьбе. Мебель подарили мои родители — это, по традиции, стало приданым невесты. Я была счастлива оттого, что у нас есть свое жилье, нам не придется снимать квартиру и можно уже потихоньку обустраиваться. Рассрочку мы выплатили за полтора года, хотя договаривались на пять лет. Конечно, для этого пришлось постараться, но нас поддерживали стремление к общей цели и желание выплатить долг как можно скорее.

Совместно с Абдулой мы решили, что отныне я не нуждаюсь в помощи пластических хирургов. Практически все мои операции проходили под общим наркозом, что, разумеется, вредило здоровью. Наркоз был необходим из-за длительности операций — я проводила на хирургическом столе не меньше трех часов. Мне везло, обычно я выходила из наркоза без серьезных последствий. Многие пациенты рассказывали мне, что чувствовали боль во всем теле, а у некоторых даже ухудшались память, зрение, появлялись нервные расстройства. Так, один мой одногруппник, который перенес всего один наркоз, жаловался, что стал раздражительным — его запросто могла вывести из себя любая мелочь. Но мне его роптания смешно было слушать, ведь я перенесла более двадцати общих наркозов и десять местных, а осталась спокойной и уравновешенной. Лечение и на мою учебу никак не повлияло, поэтому я не наблюдала связи между плохим самочувствием и общей анестезией. Но Абдула волновался, что рано или поздно организм может дать сбой, и рисковать не хотел.

( К СВЕДЕНИЮ. О последствиях наркоза. Когда пациент полностью выходит из состояния наркоза, возможно развитие поздних осложнений. Их количество и степень выраженности зависят от состояния организма, но хотя бы в незначительной степени они проявляются у каждого пациента: головные боли, головокружения, тошнота, рвота, ослабление памяти, спутанность сознания, боль и першение в горле, осиплость голоса, учащение пульса, сердцебиение, повышение артериального давления, судороги в икроножных мышцах, чувство горечи во рту, связанное с нарушением функции печени, одутловатость лица, уменьшение выделения мочи — при нарушении функции почек. Это лишь общий перечень возможных последствий, и они могут вовсе не проявиться у пациента, но все зависит от состояния его организма и от возраста.)

Конечно, совершенству нет предела, и я планировала еще пять — десять операций. Например, на ухе мне делали операцию трижды, но результата не было — до сих пор, чтобы оно не приклеивалось к лицу, мне приходится постоянно делать массаж. В общем, остались еще некоторые штрихи, которые можно было бы исправить. Но однажды я посмотрела на себя в зеркало и поняла: я красивая! А недоделанные частности считаю своей изюминкой! Московские врачи и так сотворили чудо. По сравнению с тем, что было десять лет назад, я выгляжу просто замечательно!

На большую часть операций я соглашалась прежде всего из-за родителей. Ведь они, как никто, переживали за меня. И когда они воодушевленно говорили: «Надо, надо!» — я слушалась и ради них ехала в больницу. Для меня самой были очень важны примерно первые десять операций. Позже я уже начала привыкать к своему лицу, а главное — увидела людей, состояние которых было в сто раз хуже моего, и смирилась со своим положением, приняв себя такой, какая я есть.