Мартен Фуркад: Моя мечта о золоте и снеге

Но пишу эти строки не для них, они не изменят своего мнения. Я обращаюсь к вам, к своим близким, к ребенку, которым я когда-то был, и к другим детям, которые смотрят на меня как на супергероя!

Не хочу никого поучать, поскольку убежден, что, хотя многие спортсмены предпочитают поменьше говорить о допинге, большинство атлетов «чисты». Я уверен, что можно участвовать в «Тур де Франс» без допинга, как это и делает бо́льшая часть пелотона. Безусловно можно стать олимпийским чемпионом и без обмана и выхода за флажки. Мой пример тому доказательство, как и многие другие.

За всю карьеру я ни разу, ни издалека, ни вблизи, не имел дела с допингом. Чтобы быть полностью откровенным перед лицом скептиков, скажу, что никогда не запрашивал терапевтических исключений, которые разрешают спортсменам принимать запрещенные препараты для борьбы с болезнью, либо в качестве допинга, с позволения контролирующих органов… Хотелось бы, чтобы терапевтические исключения стали публичными, это уберегло бы от злоупотреблений, которые, например, раскрыли русские хакеры Fancy Bears во время Игр в Рио.

Я бы также хотел, чтобы наказание за употребление допинга стало более жестким, чтобы всем было понятно, каковы правила игры: запрещено пользоваться допингом, а не попадаться на допинге.

За всю карьеру я ни разу, ни издалека, ни вблизи, не имел дела с допингом.

В любом случае не стоит часто прибегать к пожизненной дисквалификации, так как есть вероятность ошибки, и, кроме того, все имеют право на второй шанс. Однако, если ты вводишь в вену ЭПО, тут не может идти речь об ошибке. И здесь недостаточно просто сделать штрафной круг и иметь право спокойно вернуться, как если бы ты всего лишь не закрыл мишень.

На борьбу с допингом я потратил много энергии с малым результатом, но здесь речь идет о моей чести. В глубине души я знаю, что выгоднее не говорить об этом, одиноко злиться в своем углу, чтобы не прослыть занудой, который везде сует свой нос. Но каждый новый случай задевает меня за живое, так что мне необходимо высказаться.

У меня есть только одно сожаление по поводу моих высказываний на тему допинга: люди реагируют на конкретный случай, а не на проблему, которая за ним стоит. Сегодня «Фуркад критикует Жалабера», завтра «Фуркад докапывается до русских»… В результате я предстаю как вечный критикан, я это понимаю. Но не могу говорить о допинге, не подкрепляя это примерами, ведь обычно он глубоко скрыт и незаметен.

Грустно это признавать, но дело движется плохо, и мы часто бьемся впустую. Фигуранты скандалов меняются – от BALCO до Макларена, не забывая о Puerto, Human Plazma и Ferrari, – но истории остаются теми же самыми. Может быть, я очень наивен, но не понимаю, почему ситуация не улучшается! Не заинтересованы ли мы все в том, чтобы спорт был чистым? Спортсмены, организаторы, медиа, спонсоры… Это как с защитой окружающей среды: даже те, кто загрязняет природу, нуждаются в том, чтобы дышать чистым воздухом и пить чистую воду. Это должно заставить их задуматься, разве нет?

Но я никогда не отступлю. Знаю, что, к сожалению, для моего поколения мало что изменится, и наши достижения еще не раз поставят под сомнение. Но это не должно мешать нам бороться, чтобы молодежь когда-то увидела то, о чем сейчас приходится только мечтать: чистый спорт, избавленный от подозрений. Когда закончу карьеру, я хотел бы использовать свои убеждения и опыт, чтобы внести вклад в борьбу с допингом.

В прошлом году (2016/17) у меня было невероятное начало сезона. В конце декабря я уже положил в копилку семь индивидуальных побед. Разумеется, как и в Сочи, когда журналисты вспоминали рекорд Жан-Клода Килли, взявшего три золота на одной Олимпиаде, как и в Осло, когда я был в шаге от «Большого шлема», первого в истории чемпионатов мира, так и здесь начали вестись разговоры о рекорде: числе побед в течение одного сезона. До этого рекорд держал Бьёрндален, завоевавший 12 побед в сезоне 2004/05. И, естественно, что взяв семь побед в восьми гонках, я был на идеальной позиции, чтобы вычеркнуть его имя из скрижалей. Но быстро ощутил бремя этой охоты. Просто потому, что боялся потерпеть неудачу, как уже было в Сочи и Осло, когда дважды оказывался перед лицом Истории. У меня сложилось впечатление, что должен выполнить желание, которое сначала не было по-настоящему моим, но которое я быстро принял как свое.

Никогда особенно не хотел вписать свое имя в историю спорта, но я игрок, и когда мне представляется возможность совершить что-то, что никто никогда не делал, у меня появляется желание. Не для того, чтобы оставить наследие, – другие побьют мои рекорды, и тем лучше, – но потому что я не так часто за свою карьеру прикасался к неизведанному, хотя и добился многих прекрасных вещей в спорте. На самом же деле боялся снова оказаться несостоятельным перед этой стеной. Это породило во мне смесь желания и напряжения. Возбуждение. До такой степени, что я решил не пропускать финал Кубка мира в Осло ради рождения Инес, хотя уже выполнил свои цели и завоевал шестой «Большой Хрустальный глобус»… Я знал, что случаи, когда ты противостоишь тому, что никто до тебя не делал, нечасто встречаются в карьере. В итоге я установил новый рекорд в четырнадцать побед за сезон, а Инес подождала моего возвращения для того, чтобы родиться. Победа по всем фронтам! Только одна неувязка: я обещал Элен оставаться трезвым на последней вечеринке в Осло (обычно после нее все очень устают…), чтобы быть бодрым и готовым назавтра, если Инес решит высунуть свой носик. Должен признаться, что Инес была очень великодушна и подождала еще один день. Потому что бодрым я точно не был!