Юрий Бит-Юнан - Василий Гроссман в зеркале литературных интриг

Не изменили ситуацию даже сообщения в периодике о болезни Сталина. Разве что несколько отвлеклись критики после 6 марта, когда газеты напечатали обращение ЦК партии к советским гражданам в связи со смертью генсека [351].

Однако 17 марта автор романа, объявленного «клеветническим», получил официальное письмо. Начальник Управления Воениздата, генерал-майор П. Ф. Копылов требовал: «Ввиду того, что Ваше произведение “За правое дело” признано идейно-порочным в своей основе и не может быть издано, прошу полученные Вами деньги вернуть в кассу Издательства не позднее 1 апреля с. г.» [352].

У генерала не оставалось выбора. После шквала погромных рецензий печатать роман было нельзя, но и списать аванс в убыток не разрешили бы вышестоящие инстанции. За убытки полагалось отвечать руководителю издательства, а сумма весьма солидная, превышающая годовой оклад генеральского жалованья.

Разумеется, издательство могло б расторгнуть договор, если бы автор не выполнил предусмотренные условия. Но ими предусматривалось лишь внесение правки – добавлений, сокращений. Править же было нечего: роман отвергнут категорически. Вот и пришлось генералу выдвигать незаконное требование. Надеялся, вероятно, что Гроссман в законах несведущ. Или – побоится судебного разбирательства.

Гроссман отказался вернуть авансовую сумму. Если впереди арест и осуждение, то обязательной будет конфискация имущества. Да и при депортации не сохранить его. С какой стороны ни смотри, нет смысла уступать.

15 апреля Гроссман получил судебную повестку. В тот же день приехал и представитель издательства. Он, согласно дневнику, уговаривал «признать роман порочным, что даст возможность к его переработке».

Уловка была неуклюжей, беспомощной. Имелось в виду, что Гроссман сам признает публикацию невозможной, вернет аванс, тогда издательство заключит новый договор – на выпуск «переработанного» романа. Уговоры, понятно, оказались безрезультатными.

Судебное заседание состоялось 21 апреля. Выиграл Гроссман.

Бочаров в монографии описывает разбирательство, ссылаясь на воспоминания Гроссмана. По словам исследователя, воениздатовский представитель «утверждал одно: нельзя оставлять народные деньги у писателя, написавшего антинародное произведение. Но судья отклонил иск: согласно авторскому праву, издательство, расторгая договор на уже одобренную рукопись, не может требовать возврата аванса».

Допустимо, что итог тяжбы стал бы иным, если бы не изменилась политическая ситуация. 4 апреля 1953 года «Правда» напечатала сообщение Министерства внутренних дел СССР, полностью дезавуировавшее все другие публикации о «деле врачей-вредителей» [353].

Признавалось, что обвинения были заведомо ложными, доказательства фальсифицированными, в силу чего арестованные оправданы. Ну а следователи-фальсификаторы уже привлечены к ответственности. Причины, обусловившие аресты невиновных и грандиозную, откровенно антисемитскую кампанию, не анализировались.

Впрочем, сама кампания фактически сразу и прекратилась. Без каких-либо объяснений.

21 апреля в зале суда подоплека дела была ясна всем, и сочувствие вызывал оклеветанный писатель-фронтовик, а не редакторы в погонах. Гроссмановская дневниковая запись отражала эмоциональный настрой большинства присутствовавших: «Судья встал на мою сторону, поддержанный прокурором и рядом судебных работников, добровольных участников разбирательства».

Было чем гордиться. Суд принял решение, соответствовавшее закону.

Последняя антисемитская кампания сталинской эпохи утратила актуальность. Однако это еще не означало, что литературная интрига сразу завершится.

Инерция действовала. Например, в майском номере журнала «Звезда» – сразу три негативных отзыва. Согласно подписям, авторами двух статей были офицеры, одна же прислана сержантом. Это должно было показать, что Советская армия отвергает роман «За правое дело». Вновь Гроссману инкриминировалось пропаганда «реакционной философии», а также искажение действительности [354].

Но и литературная интрига вскоре деактуализовалась. Так, издательство, проигравшее Гроссману процесс, выиграло гораздо больше – в перспективе. Судебное решение 21 апреля можно было трактовать как правовую оценку романа. И, коль скоро он судом не признан «клеветническим», то публикация допустима. Тогда и аванс – уже не убыток.

19 июня сотрудник Воениздата, позвонив Гроссману, предложил вернуться к вопросу о публикации. Вскоре пришло и официальное письмо.