Роуз Макгоуэн - Смелая

Ранее в этой книге я рассказывала о звезде классической эры Голливуда Фрэнсис Фармер, которую лечили электрошоком. Я привела экстремальный пример. Но знаешь что? Еще более трагично то, что такая же участь постигает женщин и сегодня, когда Голливуд продолжает лишать девушек их достоинства. Они делают это и с тобой. Недавно я была в Майами и встретила красивую молодую актрису с беспокойством в глазах, профессионально уложенными волосами с тремя локонами на концах, такая де-факто прическа Лос-Анджелеса, которую они пришлепывают к каждой молодой женщине. Она сказала мне, что, когда ей было семнадцать, несколькими годами ранее, она снималась в сериале с актером, который был известен своей сексуальной зависимостью. Они позвонили ее матери, чтобы спросить разрешения показать ее задницу в кадре, и мать согласилась; но, когда девушка оказалась на съемочной площадке, они сказали, что на самом деле, в этой сцене она будет голая ходить в толпе. Ее матери не было на съемочной площадке. Молодая девушка не знала, что делать, поэтому она отыграла сцену. Она прошла голой через толпу статистов, которые глазели на нее, и в конце исполнитель главной мужской роли встал на колени и исполнил оральный секс. На камеру. С семнадцатилетней девочкой. Это было снято. Это попало в эфире. И публика это проглотила, возможно даже ты.

Все на съемочной площадке знали, что парень был эротоманом. Продюсеры, руководители, агенты по распространению. Все знают, но никто ничего не делает. Это слабые мать их люди. Я презираю их. Я презираю их за то, что они все еще пожимают плечами и рассуждают: это просто девушка.

Я презираю Билла Косби за то, что он один из самых «плодовитых» сексуальных маньяков Америки. Судя по количеству женщин, которые заговорили, ты можешь только представить, сколько не заговорили, потому что либо умерли, либо не могли заставить себя пройти через этот медиа-ад, когда о тебе пишут и говорят предумышленно неосведомленные мужчины (и некоторые женщины-идиотки), которые понятия не имеют, каково это быть жертвой. За гротескными аппетитами такой звезды стоит целая машина: мужчины, которые ищут девушек, мужчины, которые приводят девушек, мужчины, которые заставляют девушек молчать. Это настоящая цепочка поставок. Это было целое кустарное производство. Это не один человек, идущий в бар и накачивающий кого-то наркотиками. Это систематично и не случайно. Агенты, менеджеры, адвокаты сферы развлечений, помощники, руководители, профсоюзы… все приложили руку.

Иногда мы даже не знаем, что нас изнасиловали. Мы списываем это на «сексуальный опыт», потому что не знаем лучшего. Когда я была подростком в Сиэтле, в Кэпитол Хилл был один магазин, где я любила шопиться – точнее, где мне нравилось примерять одежду, потому что я не могла позволить себе купить ее. Это было на Бродвее, улице, прославленной рэппером Sir Mix-a-Lot в Posse on Broadway. Одежда была вся черная и такая классная. Я захаживала в этот магазин раньше, и менеджер сказал мне, что даст 20-процентную скидку. В то время мне давали один доллар на обед, так что 20 процентов погоды не сделали бы. Но менеджер казался крутым; он не относился ко мне как к ребенку, хотя точно знал, что я именно ребенок. Я решила пойти в магазин на следующий день, чтобы примерить одежду и жалеть, что я не могу купить ее. Когда я была в примерочной, вошел менеджер. Он молчал. Я натянула рубашку на грудь и съежилась, прислонившись к стене. Я не понимала, что происходит, не просила принести другую вещь. Он стянул штаны и двинулся на меня. Я никогда раньше не видела эрегированного пениса. Он был большой, с разбухшими венами и страшный. Мне не с чем было соотнести то, что происходило. Он стянул с меня рубашку и положил свой пенис мне между грудями и использовал их, чтобы кончить на меня. Я помню, как я отстранилась, улетела, как будто я была на потолке и смотрела вниз. Молилась, чтобы это прекратилось, и я могла уйти. Я была в шоке, пытаясь понять, что делать, когда жена мужчины вошла в раздевалку, как раз когда ее муж застегивал штаны. Она вскрикнула, швырнув в меня сумочкой. Он сбежал, оставив меня с женой. Я замерла на месте, сидела на скамейке топлесс, покрытая вонючей липкой штукой. Я пыталась говорить, но звука не было. Она закричала, что я шлюха и что я должна отвалить от ее мужа. Я пыталась рассказать ей. Она сказала, что сделает мою жизнь в Сиэтле жалкой. Я просто посмотрела на нее и сказала: «Она уже жалкая». Я вытерлась о платье, которое собиралась примерить, и ушла. Онемевшая. Потрясенная. Грязная. Когда пришла домой, я мылась и мылась, уверенная, что отец увидит, что случилось, и обвинит меня.