Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина [калибрятина]

и не меньше.

Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока

Введение

Эта книга – свидетельство очевидца всех вооруженных конфликтов на территории

бывшего Советского Союза от времен Горбачева до настоящего времени. С начала

перестройки, в качестве журналиста и исследователя, я работал на всех войнах в бывшем

СССР. Я был лично знаком со всеми знаменитыми чеченскими полевыми командирами (в

том числе со знаменитыми террористами Шамилем Басаевым и саудовцем Хатабом). Мне

довелось пожить в лагерях таджикских боевиков в Афганистане, пообщаться с российскими

добровольцами в Приднестровье и Боснии. Я был свидетелем штурма молдавскими

войсками Бендер и абхазскими – Сухуми.

Поскольку большинство войн в бывшем СССР происходили в мусульманских районах,

то я заинтересовался этой религией, в первую очередь ее вовлеченностью в политическую

жизнь. С 2001 по 2008 год в качестве представителя западной правозащитной организации я

жил в Средней Азии, исследуя религиозную жизнь в регионе. Я близко познакомился с

членами почти всех радикальных подпольных организаций в регионе, побывал в Андижане в

дни мятежа, а также присутствовал на двух киргизских революциях. В то же время я

продолжал заниматься и Северным Кавказом. Так, я несколько раз побывал в кадыровской

Чечне, где де-факто, под патронажем России, было создано исламское государство;

я посетил и так называемые «ваххабитские анклавы» в Дагестане, где люди живут по

законам шариата.

В 2013 году я уехал в Америку и решил отойти от российских реалий, но тут началась

война в Украине. Такого важного события я пропустить не мог и отправился в полугодовое

журналистское путешествие по этому государству. Я побывал по обе стороны фронта, а

также в мирных отдаленных от войны районах, в том числе в «оплоте самостийников»

Львове.

Во время моей поездки в Украину меня все время не оставляло ощущение «дежавю».

Например, бешеный энтузиазм «борющихся с фашизмом» жителей самопровозглашенных

республик Донбасса был очень похож на то, что я уже видел в начале 90-х прошлого

столетия в Приднестровье. Только в Украине фашистами были «бандеровцы», а в Молдавии

прорумынские националисты. Так же как и на многих других конфликтах в бывшем СССР, в

Украине я увидел странных бородачей в папахах, называющих себя казаками. Впрочем, в

Украине, как и в Приднестровье, Абхазии, Боснии, я видел и «обычных русских людей»,

приехавших воевать сюда «по зову сердца».

Косвенные признаки «руки Кремля» можно было видеть на всех войнах в бывшем

СССР. Но, по сравнению с предыдущими конфликтами, Москва на Донбассе действовала

значительно более решительно. При безвольном Горбачеве и сильно пьющем Ельцине

попытки Кремля сохранить империю были вялыми и непоследовательными. Более того,

создавалось впечатление, что в России нет единого центра управления, и часто правая рука

не знала, что делала левая. Сегодня Москва направила в нужное для нее русло энергию и так

называемых казаков, и других добровольцев. И не так уж и важно, жалеют ли в Кремле о

том, что ввязались в украинский конфликт. Назад пути уже нет, и, по крайней мере,

нынешнее руководство России, волей или неволей, будет вынуждено продолжить имперскую

политику. В какой-то степени все предыдущие конфликты на территории бывшего СССР

оказались предтечей украинской войны.

Конфликт в Украине, поссоривший Россию с Западом, оказался не единственным

судьбоносным событием в стремительно меняющемся мире. Неожиданно громко заявила о

себе (запрещенная в России) организация Исламское государство. Среди ее боевиков

оказалось немало выходцев из бывшего СССР. По опыту своего общения с исламскими

радикалами Кавказа и Средней Азии я понимал, что создание этой радикальной организации

было фактически неизбежно. Появление ИГ позволило мне по-иному взглянуть на

многочисленные исламские радикальные организации Кавказа и Средней Азии.

Методы борьбы с боевиками ИГ в Сирии вызвали шквал часто вполне справедливых

обвинений в нарушении прав человека. Увы, мой опыт работы западным правозащитником и

последующий вслед за этим отъезд в США подточили мою веру в Свободу. Не то чтобы я

стал противником демократии, но у меня появились сильные сомнения в необходимости ее