Гиора Ромм - Одиночество. Падение, плен и возвращение израильского летчика

— Езжай, познакомься с пилотами, принимай эскадрилью и начинай командовать. Удачи!

Вот так бесконечные американские горки, в которые давно превратилась моя жизнь, доставили меня в совершенно неожиданное место назначения — здание эскадрильи «Скайхоков» на базе Тель-Ноф.

Голди был очень популярным и любимым командиром, поэтому шок и боль ощущались повсюду. Я представился всем пилотам эскадрильи, оказавшимся на базе, — некоторых я знал давно, многие были незнакомы. Замкомэск показал мне расположение эскадрильи. Тем временем наступил полдень, пора было ехать на кладбище.

Около свежевырытой могилы Голди на кладбище Кирьят-Шауль [80] В северном Тель-Авиве, где похоронены несколько известных офицеров, политиков и общественных деятелей. собралась большая толпа. Я наблюдал за публикой, пришедшей на похороны. Анат и Нили, секретарши эскадрильи, возложили на могилу венки, их глаза покраснели от слез. Почетный караул дал три залпа, и народ начал расходиться. Проходя мимо меня, многие скорбящие пожимали мне руку. Я не понимал, что это — поздравления или вежливый упрек?

Следующий день, пятница, сначала выглядел обычно, однако затем часть неожиданно начали приводить в боевую готовность, и вечером, несмотря на то что это был Йом-Кипур — самый священный день еврейского календаря, я решил, что останусь и заночую на базе, в семейном общежитии, на кровати в квартире Омри Афека [81] Майор израильских ВВС. Во время войны Судного дня был подбит, но сумел благополучно посадить свой самолет на израильской авиабазе. .

Рев сирен в семь часов утра ознаменовал начало войны Судного дня, продолжавшейся три недели. Это была Шестидневная война наоборот — сирийцы и египтяне нанесли неожиданный удар. Мы понесли чувствительные потери.

В комнате для совещаний нам с Роном сообщили, что в 11:30 израильская авиация нанесет удар по сирийским самолетам, находящимся на земле, и что каждый командир должен немедленно вернуться в свое подразделение. Это был приказ о начале операции «Негиха» («Удар рогами»), и я должен был следить за подготовкой 115-й эскадрильи, чтобы она смогла выполнить поставленную задачу. Кроме того, мне нужно было как можно скорее найти возможность совершить кратковременный полет, чтобы хоть немного познакомиться со своей машиной.

В разгар всей этой суматохи я послал одного из пилотов к себе домой, в Хацор, чтобы он привез мой летный комбинезон и летные ботинки. Мики Шнейдер, офицер, отвечавший в эскадрилье за безопасность полетов, — шесть дней спустя он полетит со мной на задание в Сирию, будет сбит ракетой земля-воздух и проведет восемь изнурительных месяцев в плену — съездил и привез для меня все необходимое летное обмундирование: шлем, кислородную маску, противоперегрузочный костюм и систему фиксации туловища — приспособление, с помощью которого пилот прикрепляется к катапультируемому креслу и парашюту.

В последний момент Голда Меир и Моше Даян решили, что решение об атаке с воздуха было ошибочным, и весь план «Негиха» был отменен. Для меня это означало, что я мог распорядиться снять весь подвесной груз с одного из самолетов, чтобы совершить небольшой полет и хоть немного познакомиться с машиной, на которой мне предстояло воевать.

Авраам Якир, один из самых молодых пилотов эскадрильи, показал самолет и объяснил мне основные моменты. «Наши „Скайхоки“ отличаются от всех прочих. Это самый современный самолет во всей нашей авиации, оснащенный самыми продвинутыми системами».

То, что нормальные люди учат за десять дней, мне нужно было усвоить за пятнадцать минут. Якир помог мне подключиться к системе связи, показал, как устроена пилотская кабина, объяснил, как пристегиваться, как включать и регулировать различные системы. После этого он спустился на землю и убрал лестницу. Как он сказал мне несколькими месяцами позже, незадолго до своей гибели в авиакатастрофе во время учений, все это время он был уверен, что это какая-то странная шутка.

Я осторожно вырулил на взлетную позицию, проделал все необходимые проверки — и обнаружил, что не могу закрыть кабину. По радиосвязи мне несколько раз объяснили, что и как нужно делать, но сколько я ни старался, я не мог ее закрыть. Подъехал пикап, за рулем которого сидел Якир. Он взобрался на крыло, потом к кабине, и объяснил, что в американских самолетах для некоторых операций, например, чтобы закрыть кабину, необходимо сделать резкое движение левым локтем — в отличие от французских «Миражей», где для этого нужно гораздо более деликатное касание. После этого я наконец вырулил на взлетную дорожку и попросил разрешение на взлет. Это произошло в субботу, ровно в два часа дня.