Гиора Ромм - Одиночество. Падение, плен и возвращение израильского летчика

Очнулся я утром и обнаружил, что лежу на больничной койке и в полном сознании: я твердо знал, что я военнопленный и нахожусь в Египте. Я огляделся. Палата была просторной. Я бы даже сказал, огромной. Моя кровать была единственной во всей комнате. Она находилась у левой стены, и отстояла от нее где-то на три фута. На правой стене, довольно далеко от меня, было окно во всю длину. Однако когда я попробовал приподняться, чтобы осмотреться, то обнаружил, что все мое тело заковано в гипс. Нет, к счастью, не все тело, моя правая рука по-прежнему была свободна. Обе ноги были заключены в гипсовую повязку. Гипс, покрывавший левую ногу, был соединен с гипсом, покрывавшим правую ногу, широкой секцией, обвивавшейся вокруг туловища и призванной зафиксировать раздробленное правое бедро. Левая рука была в гипсе от пальцев до плеча и наклонена под углом девяносто градусов. Никогда в жизни у меня не было переломов, и вот я получил все это по полной программе. Три мои конечности были в гипсе, плюс широкий гипсовый пояс, охватывавший мои чресла, доходивший до пупка и соединявший гипс на ногах. Эта конструкция определенно действовала мне на нервы.

Однако даже в этой не слишком удобной позиции я мог довольно много узнать о своей комнате. Дверь, состоящая из двух металлических секций, открывающихся в разные стороны, находилась далеко слева. Стены было абсолютно голые, без каких-либо «опознавательных знаков» или самых маленьких картин. В дальнем правом углу стояли стол и два стула. Там сидели двое в штатском. Они не двигались. Кроме них в палате находилась медсестра. Она подошла ко мне, и тут я почувствовал сильное головокружение и страшную жажду, которая всегда наступает после наркоза. Гипсовая повязка меня душила. Я не мог пошевелить ни одной частью тела и чувствовал чудовищную слабость. Я знал, что медсестра находится рядом и по-арабски попросил воды. Она взяла медицинский шпатель, обмотанный влажной марлей, и засунула мне в рот. Я высосал всю воду и попросил еще. Когда же я наконец избавлюсь от этой жажды, которая так меня терзает… собственно, уже сколько времени? Мысленно посчитав, я понял, что начался мой третий день в Египте.

Медсестра заговорила со мной по-английски. Она спросила, как я себя чувствую. Что-то пробормотав в ответ, я впал в полубессознательное состояние. Я понимал, что спешить мне решительно некуда. Чувствовал себя отвратительно.

Я проснулся около полудня, хотелось пить и избавиться от гипса. Теперь в комнате находились три медсестры. Одна из них подошла и представилась, сообщив, что она — старшая медсестра. Затем она вновь смочила мне рот с помощью шпателя и сказала, что я в порядке. Двое охранников теперь стояли около кровати и с любопытством меня рассматривали. Две другие медсестры присоединились к старшей, отодвинули охранников, начали мыть меня и менять постельное белье. Постепенно я отошел от наркоза, в голове прояснилось, и я постарался изучить свое новое местопребывание. К еде, которую мне принесли, не мог даже прикоснуться.

Неудобный гипс все время заставлял меня извиваться. Но все еще был мягким и немного сырым, и я чувствовал, как он трескается от моих движений. Вечером Саид навестил меня в больнице. Он с восторгом говорил о замечательном лечении, получаемым мной, сказал, что египтяне исполнили свою часть сделки и что мне не следует забывать о своем обещании. «Израильский летчик никогда не лжет», — напомнил он мне с улыбкой.

В гипсе на правом бедре египетские врачи оставили небольшое окошко над открытой раной, из которой торчала кость. Время от времени медсестра открывала окошко, прочищала рану, посыпала ее стрептоцидом [14] Антибактериальный препарат из группы сульфаниламидов. и снова закрывала окошко. Несмотря на эту процедуру, по ночам у меня поднималась температура, и я точно знал, что у меня инфекция, возможно, из-за открытой раны. Пользуясь тем, что мне нужно глотать таблетки, я пил как можно больше воды, надеясь приглушить жажду, мучившую меня постоянно.

Когда я открывал глаза, в комнате неизменно находились два охранника и разные медсестры. Постепенно наладилась повседневная рутина: умывание и смена постельного белья утром, не слишком успешные попытки меня накормить, визит доктора раз в день, постоянно трескавшийся гипс…

Вечером меня снова отвезли в операционную в сопровождении нескольких медсестер, среди которых были и те, кому не было поручено заботиться обо мне. Видимо, в больнице прознали, что здесь находится израильский пилот, и захотели посмотреть на редкого гостя. Пока меня катили по коридору, я держался правой рукой за спинку кровати над головой. Одна из сестер легонько погладила мои пальцы, видимо, не в силах сдержать желания коснуться пришельца из чужого незнакомого мира. Я не мог ничего сделать и быстро разжал, а затем снова сжал свои пальцы. Египтянка вскрикнула и отдернула руку. Все засмеялись.