Марина Чечнева - Самолеты уходят в ночь

Кончилась территория Советской Белоруссии. Началось освобождение Польши. До самого вражеского логова осталось уже рукой подать.

В августе стремительное наступление сменилось временным затишьем. Советские войска стали приводить себя в порядок, готовясь к новым наступательным боям. Противник тоже не бездействовал, он создавал оборонительную линию по рекам Висла, Бобра, Буг и Нарев.

На 2-м Белорусском фронте шли лишь бои местного значения. А для нас, летчиков-ночников, это был период напряженных боев. Мы каждую ночь летали обрабатывать передовые противника, мешая ему вести оборонительные работы, беспокоя его войска, нарушая их сон и отдых.

Условия наших действий к тому времени усложнились. Стабилизировав фронт, гитлеровцы создали серьезную противовоздушную оборону. Вдоль всей линии боевого соприкосновения тянулась непрерывная цепь прожекторных установок и зенитных средств. Кроме того, против нас враг вновь стал применять истребительную авиацию.

Больше всего доставалось нам от вражеских истребителей в районе Ломжа — Остроленка. В одну из лунных августовских ночей здесь погиб экипаж Макаровой — Белик. Фашистский истребитель настиг их, когда они уже возвращались на свой аэродром. Пушечной очередью он поджег У-2. Макарова тщетно пыталась сбить пламя.

В конце концов самолет лишился управления, свалился в штопор и врезался в землю.

Гибель Тани Макаровой и Веры Белик явилась для полка тяжелой утратой. Их экипаж был одним из лучших в полку. Макарова к тому времени имела 628, а Белик 813 боевых вылетов.

Похоронили их в саду помещичьего имения. Опять черный провал могилы, небольшой холмик над ней, залпы прощального салюта. Впервые останки наших подруг приняла чужая земля.

А через несколько дней вражеский истребитель подбил самолет Кати Олейник. Пилот и штурман Ольга Яковлева получили ранения. Машину, у которой от стабилизатора остались лишь стойки лонжеронов, раненая летчица с трудом довела до своего аэродрома.

Ночную атаку истребителя пришлось испытать и мне. В это время штурманом ко мне вместо Рябовой была назначена Саша Акимова. Москвичка, студентка педагогического института, она пришла в полк в начале его формирования. Год работала старшим техником по вооружению, а затем переучилась на штурмана. Начитанная, энергичная, очень выдержанная в бою, Саша понравилась мне сразу. Жаль было расставаться с опытной Рябовой, но я и к новому штурману привыкла быстро.

В ту ночь мы бомбили позиции противника в районе Остроленка. Как всегда, после первых же сброшенных бомб включились прожекторы, заговорили зенитки, огонь которых был очень сильным. Наш У-2 долго не выпускали лучи прожекторов, но нам все же удалось вырваться от них.

Сквозь редкие облака светила луна. Видимость была неплохой, и мне подумалось, что лишняя осторожность не помешает. Гибель Макаровой и Белик была еще свежа в памяти. Я предупредила Акимову, чтобы она почаще просматривала задний сектор.

Некоторое время мы летели спокойно. Уже далеко позади осталась линия фронта, и казалось, что полет уже закончился благополучно, как вдруг рядом с самолетом пронеслась огненная трасса, а чуть сбоку и выше мелькнул силуэт вражеского истребителя. Я видела, как он разворачивался, чтобы вновь ринуться в атаку.

Что предпринять? Высота и так маленькая, снижаться дальше опасно. Но это единственный выход. Я резко изменила курс и отжала ручку. Когда до земли оставалось метров двести пятьдесят, гитлеровец снова настиг нас и длинной очередью пропорол плоскости и фюзеляж самолета. В последний момент я успела уклониться в сторону, и следующая очередь прошла мимо. Только когда до земли оставалось метров 100, я выровняла самолет. Теперь было не опасно — темно-зеленая окраска У-2 сливалась с фоном земли.

Участившиеся случаи нападения истребителей на наши тихоходные машины серьезно обеспокоили командование. И вот тут-то, чтобы хоть как-то обезопасить летчиц в случае аварии, нам категорически приказали летать с парашютами. Скрепя сердце мы примирились с этим новшеством. Впрочем, это было разумное и очень своевременное мероприятие, и весьма скоро мы убедились в его необходимости.

Полк перебазировался в хутор Далеке. Вблизи него оборудовали взлетно-посадочную площадку, под жилье заняли большую усадьбу сбежавшего помещика. Здесь мы пробыли довольно долго.

К тому времени погода окончательно испортилась, начался период затяжных дождей и туманов. Черно-свинцовые тучи непрерывной чередой ползли с запада, заливая и без того прокисшую землю холодными потоками воды. Нередко облачность опускалась и стлалась в 50–70 метрах над землей. В нормальных условиях полеты следовало немедленно прекратить. Но война есть война, и, несмотря на почти нулевую видимость, мы продолжали работу.