Дмитрий Морозов - О них не упоминалось в сводках

Зеленые машины с серо-коричневыми пятнами камуфляжа совсем близко. Сердце отчаянно колотилось, во рту пересохло.

— Огонь! — вскочил я. Граната полетела точно в машину. Я упал. Рядом тяжело плюхнулись Силков и Семенихин, бросившие свои «гостинцы». Гранаты, бутылки с горючей смесью сыпались на немцев и справа и слева. Затрещали винтовочные выстрелы.

Передний броневик, объятый пламенем и потерявший управление, продолжал катиться по дороге. Проехав метров двадцать, он свалился под откос и, перевернувшись, упал в реку.

Загорелась и вторая машина. Дверца была открыта, около нее валялся убитый офицер. Третий броневик замер на дороге.

«Тоже подбит», — решил я.

— Здорово сработано! — радостно воскликнул Семенихин.

Бойцы вскакивали на ноги, громко смеялись. И вдруг гулко застучал пулемет. Струи свинца прижали нас к земле. Это открыл огонь третий броневик. Машина медленно пятилась по дороге.

— Уйдет, подлец! — крикнул Силков. Пригнувшись, он побежал по канаве. Вот красноармеец размахнулся и кинул гранату. Она разорвалась за броневиком.

— Эх, черт возьми, промазал! — на помощь Силкову бросился Семенихин.

Но было уже поздно. Набрав скорость, броневик скрылся за пеленой поднимавшегося тумана.

— Теперь приведет целое войско, — сказал кто-то из красноармейцев.

Ну что же, две бронемашины враг вынужден списать со счета! Это была хоть маленькая, но победа. Однако радость ее омрачилась тем, что в самую последнюю минуту фашистская пуля сразила Романа Силкова.

Силков лежал на краю канавы. Раскрытые черные глаза застыли в каком-то недоумении. Изо рта тонкой пенистой струйкой текла кровь. Пуля ударила его в грудь, навылет.

Сразу нахмурились, помрачнели бойцы.

Передо мной встал вопрос: что делать дальше? Колонна нашей дивизии прошла, 161-й полк Оспищев поведет через южный мост. «Пора уезжать», — решил я.

Отряд быстрым шагом двинулся на пригорок, к деревне. Впереди Семенихин и еще трое бойцов несли тело Силкова. Густая, потемневшая кровь редкими каплями падала на дорожную пыль.

От леса отделилось несколько танков и автомашин с пехотой. Они устремились к мосту.

Мы отошли вовремя. Задержись наш отряд на десять-пятнадцать минут, мы не смогли бы оторваться от противника.

Деревня будто вымерла. Не мычали коровы, не скрипели колодезные журавли, над трубами домов не вился дымок. Оставшиеся жители, встревоженные стрельбой, выходили к воротам и молча провожали нас тоскливыми взглядами.

На окраине деревни нас ждала грузовая машина. Недалеко от дороги, возле старой березы, бойцы выкопали могилу. Тут и похоронили мы красноармейца Романа Силкова. Когда опускали его в неглубокую яму, со стороны моста донесся треск выстрелов. Немцы обстреливали берег реки. Они боялись теперь лезть напролом.

К вечеру мы выехали на шоссе Брест — Москва около Рогачева. Над городом медленно проплыл четырехмоторный тяжелый бомбардировщик ТБ-3. Огромная воздушная крепость шла с запада без сопровождения истребителей. Это — первый наш самолет, который я увидел за восемь дней войны.

Брестское шоссе было еще больше запружено транспортом, людьми и гуртами скота. Двигались мы медленно. То и дело приходилось останавливаться и ждать, когда рассосется очередная пробка.

Только 1 июля прибыли мы наконец в район Чечерска. Сюда, в лесной лагерь, что в шести километрах западнее города, стягивались на доукомплектование остатки нашей дивизии. Представители дивизии, разъезжая по окрестным дорогам, собирали красноармейцев и командиров, отбившихся от своих частей. Этими людьми пополнялись наши подразделения. Кроме того, из ближайших районных центров к нам прибывали и вновь мобилизованные.

В ходе укомплектования выяснилось, что наши потери убитыми и ранеными за первые дни войны были не столь значительными, какими они казались до этого. Части нашей дивизии редели главным образом за счет пропавших без вести. Подразделения, не имевшие транспорта, отходили в стороны, двигались по проселкам через леса и отставали от главных сил. Теперь эти подразделения разыскивали свои полки или вливались в другие части.

— Ну, товарищ Морозов, собирай артиллерию, тащи в дивизию все, что попадется под руку. Людей найдем, дело за пушками! — распорядился Тер-Гаспарян.

На ближайших складах орудий не оказалось. Мы пополнялись ими за счет «перехвата» на дорогах. 141-й артполк так и остался без гаубиц. Он представлял собой пешую команду численностью около шестисот человек. Для полковой и батальонной артиллерии удалось достать девять пушек калибром 45–76 миллиметров и десять 82-, 120-миллиметровых минометов.