Владимир Ландер - Восхождение на театральный Олимп

Тамара Борисова, кандидат искусствоведения, в газете «Советская Белоруссия» заметила, что режиссерски спектакль выстроен остро, на контрастах, со множеством психологических нюансов, что «М. Ковальчик проявил редкостное умение работы с актерами. Каждый характер многократно и тонко воплощен исполнителями. Мысли, чувства, действия персонажей ясны и доходчивы. Актеры точно знают свои задачи и с удовольствием, а порой и с наслаждением, ведут роли, создав сложнейший ансамбль», что «театр создал спектакль, в котором режиссура М. Ковальчика, сценография Т. Швеца, музыкальное оформление А. Ренанского, актерское мастерство А. Ткачёнка, Л. Бы- линской, И. Локштановой, О. Шах-Парон, Е. Пастревич и Т. Хвостиковой слились в гармонически целостное художественное произведение». Ричард Смольский в газете «Знамя юности» согласился с мнением Тамары Тимофеевны, что «в режиссуре М. Ковальчика отчетливо просматривается уважение к личности исполнителя, понимание главенства актера в театральном искусстве». Автор убежден: «Своих зрителей он (спектакль) найдет, потому что все слагаемые этой новой работы горьковцев — драматургия, актерская игра, сценография и музыкальное оформление — обладают эстетической совместимостью единомышленников, творческие усилия которых направлены на поиск ответов на вопрос: почему люди не всегда бывают счастливы в любви?» А Ричард Болеславович, между прочим, уже тогда был известным исследователем проблем режиссуры, актерского творчества, русской театральной культуры в Беларуси, — попал точно «в десятку». Спектакль, действительно, никого не оставил равнодушным — ни театралов, ни критиков.

Как-то неожиданно покинул свой пост Борис Иванович Луценко, и театр заштормило: кто станет у руля, примет ли новый кормчий старую команду и устоявшиеся в труппе традиции, каким будет его стиль работы, кому готовиться «на выход». Нет чтобы доверить творческую рубку управления своему доморощенному, ведь белорусская земля во все времена была сплошь усеяна самородками да талантами, так поди ж ты — стали искать варяга на стороне. И нашли- таки в Москве, за спиной у Юрия Любимова. Думается, Борис Александрович Глаголин не собирался засиживаться в кресле рулевого минского театра, да и опыта у него для этого не было, поэтому за неполные два года за штурвалом он только шапочно познакомился с верхушкой театрального айсберга, а то, что было ниже, так и осталось для него загадкой. Что-то заметное сделать не успел, а вот взбудоражить звездный коллектив удалось. К счастью, в театре «раскола» не произошло, но вот ряды молодых талантов поредели, «утечка мозгов» оказалась все-таки неизбежной. Выставлен был из своего директорского кабинета даже Михаил Афанасьевич Неронский, который чуть ли не с опахалом восторженно доставлял новую кадровую находку из Москвы и пел ему дифирамбы во время представления.

Михаилу Ковальчику «выход с вещами» не грозил. Его рекомендовали к избранию на новый пятилетний срок. В характеристике лестно отметили, что он «последователен в воплощении своего замысла, профессионален». Ему удалось даже поставить спектакль. Но раньше в театр он обычно шел, как на праздник. А вот сегодня ноги туда совсем не несли.

Министр культуры Юрий Михайлович Михневич как раз в это время предложил Михаилу поехать в Бобруйск главным режиссером театра драмы и комедии. Там проводили полную зачистку руководящего состава, который схватился в рукопашной на каком-то банкете. И опять перед ним замаячили «две дороги, два пути». Честно говоря, ему не хотелось уезжать из Минска: здесь квартира, устроена жена, учится музыке и приобщается к сцене сын. Но есть опасность засидеться за спинами мастеров и потерять возможность самостоятельно ставить спектакли, как это случилось со способными режиссерами — помощниками Товстоногова, которые превратились в рядовых исполнителей чужих замыслов. А Юрий Михайлович уже в который раз просто повторяет: «Тебе надо расти. Тебе нужна свобода действий, самостоятельность. А через годика три-четыре вернешься в хороший столичный театр на такую же должность». Да и Глаголин не выставлял из театра, но почему-то упорно настаивал: «Не раздумывай, иди и на своей шкуре отведай вкус этого самостоятельного хлеба.»

Дома верная спутница, как всегда с юмором, развеяла все его сомнения: «Знаешь, Миша, мы как вернулись из Бреста, так я еще и чемодан не разбирала. Прямо в воздухе витало скорое новое назначение. Поэтому можем ехать в Бобруйск хоть завтра». Уже в который раз ее женское предчувствие сбывалось. Не зря же эльзасская пословица гласит: «Мужчины всегда правы, а женщины никогда не ошибаются». Михаил постоянно всех уверял: «Мила — мое все: умный советник, верный друг, любимая». Природа Эмилию Михайловну наградила не только мудростью, но и талантом. Она — прекрасная актриса, человек эрудированный, с тонким чувством вкуса и стиля. На сцене — Богиня, всегда в главной роли. А вот в семье добровольно отвела себе роль второго плана и посвятила свою жизнь мужу, считая его творческую карьеру важнее своей. Ее кредо: «Я должна быть в тени и готова следовать за ним в любую минуту и в любое место, где нужен будет его талант. Даже если это будет «ссылка» в провинциальный театр».