Владимир Ландер - Восхождение на театральный Олимп

Прочитав в журнале «Театр» пьесу американского драматурга Теннесси Уильямса «Сладкоголосая птица юности», Михаил тут же примчался к Борису Ивановичу: «Вот что нам обязательно надо ставить! А главная героиня — только Александра Ивановна Климова». Тогда у нас в стране этого драматурга считали «американским Чеховым». Во всех его ярких произведениях выписаны блистательные женские образы: они в чем-то странные и ни на кого не похожие, хотят дарить счастье, а дарить-то его, оказывается, некому. И «Птица» Уильямса тоже разлетелась по миру молниеносно. Как залетит в какой-либо театр, то обязательно принесет ему если не славу, то успех. Казалось, сюжет там до простого банальный. Немолодая актриса и юный спутник рядом. Но для драматурга — это Мужчина и Женщина, случайно сошлись два мира — один приземленный, карабкающийся любыми способами наверх, другой велик и прекрасен, как космос. Стареющая, да еще и выпивающая кинозвезда Александра дель Лаго под псевдонимом Принцесса Космонополис, скрывается от позора после провала последней картины в провинциальной глуши у своего юного жиголо Чанса Уэйна, который пытается с ее помощью распахнуть двери Голливуда. Она переполнена чувством любви. В ней — порыв, страсть, боль, отчаяние. Он молод, здоров, хорош собой и далек от душевных страданий. И эти два непохожих существа на каком-то коротком жизненном отрезке сталкиваются друг с другом и вступают в загадочный поединок. Но оба перерождаются. Она находит мужество расправить крылья и подняться с колен, а у ее ног зачем-то ползает еще «какой-то пляжный мальчик» — униженный, разбитый, слабый, опустившийся до самого дна этой жизни. Уильямс считает, что они оба — чудовища, но с большой разницей: одно — священное, другое — падшее.

В театре это была самая громкая премьера сезона. Особенно радовалась этому Александра Ивановна. До этого она была актрисой только героического плана — играла комиссаров, цариц, королев, а тут — стареющая ее коллега. И это стало еще одним открытием безграничных возможностей актрисы, которые разглядел в ней молодой режиссер Михаил Ковальчик. Потом они сделали еще один прекрасный спектакль «Вишневый сад» А. П. Чехова, где Александра Ивановна блистала в роли Раневской. Критик Борис Бурьян в газете «Советская Белоруссия» заметил, что «партитура спектакля разработана режиссером М. Ковальчиком так, что лишь от излучения актерского темперамента и вкуса А. Климовой зависит впечатление зрителя об этом сложнейшем и все еще «загадочном» произведении А. Чехова». Позже, когда состоится творческий вечер народной артистки СССР Александры Климовой, в знак уважения и благодарности на программке она напишет: «Дорогому Михаилу Станиславовичу — Мишеньке! От его актрисы Александры Климовой — Раневской — Принцессы и пр. 1981 год».

Это было в 1977 году. Алесь Адамович долго не соглашался: «Нет, нет и нет. «Хатынская повесть» — не для театральных подмостков. Это только воспоминания чудом выжившего человека, чтобы сберечь невыносимую температуру человеческой боли, недоумения, гнева. Не понимаю, как все это можно совместить и показать на сцене?» А Борис Луценко возражал: «Ваш персонаж будет не только вспоминать, но и разговаривать с давным-давно погибшими свидетелями этого хатынского ужаса. Есть у нас такой театральный прием, когда вдруг «воскресшие» действующие лица воссоздают картину события. Кроме того, для обобщения можно использовать факты из повести «Я из огненной деревни». Борис Иванович всегда считал, что спектакль может идти даже без декораций, но с живыми эмоциями, чувствами, с болью живого сердца.

Поначалу посетители оказались в замешательстве. В центре зрительного зала вместо привычных театральных кресел возвышался внушительных размеров импровизированный сцениче- С Вячеславом Киселевым в театре. ский помост, где время от времени появлялись разные выгородки — памятника, улицы, внутреннего вида деревенской хаты, сарая, в котором живьем сожгли людей, а кресла от первого до десятого ряда перекочевали на сцену. Это была задумка заслуженного деятеля искусств БССР, художника-сценографа Юрия Тура. Он полагал, что кошмар обыкновенного убийства безоружных стариков, женщин, детей, кровавые руки нелюдей с бесчувственными сердцами должен видеть каждый зритель из любой точки театра: партера, ложи, бельэтажа, балкона.

Когда на сцену вышел в темных очках Ростислав Янковский и белой тросточкой стал звонко постукивать перед собой, как бы прощупывая дорогу впереди, показалось, что зал затаил дыхание, предчувствуя беду. Его персонаж — Флориан Петрович Гайшун ослеп от ран и болезней уже после войны. А тогда семнадцатилетний Флёра с винтовкой пришел в партизанский отряд Косача. Смело воевал, пережил смерть матери и двух семилетних сестер-близ- нецов, попал в руки карателей, вместе с сельчанами горел в амбаре, но чудом выжил — выполз в какую-то щель. Сейчас он вместе с партизанами отряда прибыл сюда на открытие памятника сгоревшей деревне, и давняя картина всплыла в его памяти.