Тони Айомми - Железный человек - Моё путешествие сквозь Рай и Ад вместе с Блэк Саббат

После трёх курсов химии профессор решил, что мне лучше переключиться на радиотерапию. Мне дали месяц передышки, после чего я ходил на сеансы радиотерапии каждый день в течение трёх недель.

Это отнимает много сил, поэтому чрезвычайно большую помощь оказывает персонал больницы. Однако они не сажают тебя на специальную диету или что-то подобное, они не говорят: “Ешь то-то, избегай этого.” Вот почему, с самого начала лечения и по сей день, я советуюсь с диетологом, у моего диетолога, Бев де Понс, у самой была лимфома десять лет назад, так что её знания о том, что нужно пациенту, можно сказать, из первых рук. Она натуропат и специалист по активности организма, применяет, лечение, в котором вакуумные стеклянные баночки присасываются к твоей коже, разгоняя энергию. Мне оно очень помогло. Она дала мне советы по диете и познакомила с Джоном Стирлингом (John Stirlin).

Джон - биохимик, он владел компанией по производству витаминов, которая называется Biocare. Хотя он и продал её, но продолжает заниматься исследованиями. К тому же он сам прошёл через рак: меланому. Он рассказал мне, что можно есть, от чего следует отказаться, и прописал кое-какие витамины, сказав: “Нельзя просто принимать какие-то витамины и всё, это может сказаться на химиотерапии. Должно быть определённое сочетание витаминов, которые работают вместе с химией.”

Это помогло мне поддержать на должном уровне свою энергетику и иммунную систему. Джон сыграл ключевую роль в этом. И он оказывался брать какое-то вознаграждение, повторяя: “Мне не нужно денег. Я делаю это просто, чтобы помочь.”

Джон и Бев фантастически помогли мне.

В доброй старой радиотерапии облучали всю область, где сидит рак. Что радикально подрывало твоё здоровье. При современной технологии можно фокусировать излучение на требуемом участке с точностью размером с остриё булавочной иголки, что замечательно. Ежедневные сеансы радиотерапии зачастую оставляют ожоги на коже. Благодаря всем советам по диете Бев и Джона и крему, который они мне дали, в моём случае этого не случилось. Было больно, ещё болит, пост-лечебные эффекты могут продолжаться около года и больше, но у меня не было никаких волдырей или чего-то подобного.

Последний сеанс радиотерапии был в апреле 2012-го. Эти строки я пишу парой месяцев спустя, в начале лета. Я только что прошёл обследование, включавшее ещё одно сканирование, и мне сказали: “Выглядит неплохо.”

Когда в декабре 2011-го года я узнал про лимфому, планы на фестиваль Coachella пошли под откос. Я поговорил со своими докторами: “Послушайте, у меня европейский тур намечен. Я в состоянии буду его провести?”

Они ответили: “Мы не знаем. Рано об этом говорить.”

Я действительно собирался привести себя в порядок и отправиться в турне. Но промоутеры требовали от меня гарантий, что я сделаю это. Если бы я предоставил им такие гарантии, они бы засудили меня, будь я не в состоянии выступать. Поэтому Ралф сказал: “Ты в этом не участвуешь.”

Сейчас известно, что я не смог бы гастролировать: мне запретили летать на самолётах из-за риска подхватить инфекцию и из-за того, что иногда я чувствовал сильную усталость, а иногда и вовсе был очень слаб. Оззи с Гизером отправились в дорогу под вывеской “Ozzy and Friends”, и иногда я думал: о, мне надо было бы быть там, с ними! Но Гизер как-то обмолвился в е-мейле, что в один из вечеров они вышли на сцену после одиннадцати, в другой - после одиннадцати тридцати. Я бы так не смог. Это было бы чересчур изнурительно. Я имею в виду, что сейчас-то я с таким справляюсь и после 9:30!

Мне нужно было восстановиться. Джон Стирлинг сказал: “Тебе надо стать эгоистом, потому что речь сейчас о твоей жизни. Ты не можешь продолжать в том же духе, тебе придётся всё переосмыслить. Составь план, приведи в порядок свой дух и своё здоровье до такой степени, когда сможешь со всем справляться. У меня есть друзья, у которых был рак, они брали отпуск на год и не занимались ничем другим, кроме того, что приводили себя в форму.”

Всё это время я пытался работать, репетировал и писал материал. После того, как у меня обнаружили лимфому, мы решили работать в моём доме в Бирмингеме. Оззи и Гизер приехали в Англию, и весь период, когда я проходил химию, мы сочиняли. Иногда я не мог ничего делать, так как плохо себя чувствовал, но они относились к этому с пониманием, они молодцы. В это время Оззи, скорее всего, опробовал какие-то ходы по вокалу, или ещё что-нибудь. Мы трудились пять дней в неделю, сочинили несколько песен, и, когда я это пишу, мы всё ещё на этой стадии. Я с нетерпением ждал начала записи. Я спросил Рика Рубина: “Когда мы планируем этим заняться?”