Тони Айомми - Железный человек - Моё путешествие сквозь Рай и Ад вместе с Блэк Саббат

Это было очень вдохновляющий опыт, идеи приходили и тут же выкристаллизовывались.

Стиль работы был тот же, какой бытовал в Heaven And Hell. Моя первоначальная идея могла раззадорить ребят, и они, к примеру, могли разобрать её на части, использовав оригинальный рифф одной из песен, добавить ещё кусочки, уйти в совершенно другое русло и из этого создать новую песню.

Потом мы принялись разучивать новый материал. Билл какое-то время не играл, поэтому поначалу был немного заржавевшим, но всё пошло превосходно. Качество музыки было неплохим ещё до того, как мы начали, но, конечно, когда Гизер внёс свою лепту, снова вернулся старый звук. Мои наброски превратились в песни Black Sabbath.

Когда мы обсуждали воссоединение, то подумали, что не мешало бы найти кого-то, кто взял бы в свои руки бразды правления и выжал лучшее из каждого из нас. Звукозаписывающей компании приглянулась идея привлечь Рика Рубина. Конечно, мы встречались с ним в 2001-м или в 2002-м году, когда подумывали о новом альбоме. Мы поехали к нему домой, точно так же, как сделали много лет назад. Тогда это выглядело так, будто мы пришли с визитом к самому Будде, а в этот раз мы были на схожих уровнях.

Это была весьма непродолжительная встреча, большую часть которой Рик прокручивал нам оригинальный альбом Black Sabbath, тот что мы записали в далёком 1969-м. Он проникся его флюидами и убеждал нас создать больше материала в таком же джемо-подобном ключе, отвязаться так, как мы делали это в те дни.

Я полагал, что продюсеру желательно присутствовать, когда вы пишете материал, быть вовлечённым в процесс со всеми этими “Может немного так переделаем?” или что-то вроде. Но Рик так далеко не заходил. Он оставил всё на нашу совесть. Я считаю, что это хорошо, мы достаточно занимались сочинительством все эти годы, чтобы знать, как это делается. Мы работали в студии у Оззи, я был на связи с Риком, и он лишь просил: “Дайте знать, когда у вас для меня будет, что послушать.”

Так что, как только у нас появлялась одна-две песни, я звонил Рику, и он приезжал. Так происходило пять или шесть раз, именно так мы с ним и работали. Мы проигрывали ему материал, а он говорил: “Это мне нравится, это - нет, это - нравится...”

Конечно же, мы в ответ спрашивали: “Почему тебе это не нравится? А как ты тогда это видишь?”

Вот так он и работал.

Рик присоединился к нам в лос-анджелесском Whisky A Go Go, где мы собрались 11-го ноября 2011-го года, чтобы проанонсировать наш новый альбом и тур. Генри Роллинз провел собрание с прессой и произнёс несколько красивых слов о нас, после чего мы на весь мир поведали о наших планах. Это было особенное событие, особенно по той причине, что четверо оригинальных участников Black Sabbath объявили, что собираются писать новый студийный альбом, первый со времён “Never Say Die” 1978-го года.

Когда мы были дома у Оззи в начале декабря 2011-го года, Шарон спустилась в студию и упомянула о нескольких датах предстоящих выступлений. Это был фестиваль Coachella, намеченный на апрель 2012-го года в Калифорнии, а за ним - европейское турне. Мы все предпочли бы заниматься новым альбомом, отложив пока турне, но реакция на наше воссоединение была настолько горячей, что это показалось нам неплохой идеей. Мы решили, что съездим, поиграем немного, а потом вернёмся к работе над альбомом. Однако, ещё в ноябре 2011-го года, я несколько дней был в Нью-Йорке на презентации первого издания этой книги, по пути в Лос-Анджелес, именно тогда я почувствовал боль в паху с левой стороны. И заметил опухоль, примерно в дюйм шириной. Я обратился к врачу, и он прописал мне антибиотики. И сказал: “Выглядит, как инфекция. Принимай это в течение двух недель, и, если не пройдёт, сходи к другому врачу, когда будешь в Лос-Анджелесе.”

В Лос-Анджелесе я встречался с Оззи, и он сказал мне: “Что-то ты не очень выглядишь.”

Я ответил: “Да. Мне как-то не по себе.”

“Тебе надо пойти провериться”, посоветовал он.

“Ага, схожу.”

Я последовал его совету и пошёл на приём к другому врачу, которые прописал мне ещё антибиотиков, которые, наконец, избавили меня от инфекции. Больше я об этом не думал. Примерно за год до этого я обследовал свою простату, при этом обнаружилось образование величиной с апельсин. Сопровождалось всё инфекцией в мочевом пузыре, которая, как я полагал, и вызвала образование.

Я вернулся в Англию и лег на операцию простаты. Хирург, мистер Ману Нэйр (Manu Nair), сказал: “Раз уж мы там оперируем, то возьмём и образец опухоли, сделаем анализы.”

Операция прошла без болей, но после неё мне понадобился катетер, так что всё Рождество я провёл с этой долбанной трубкой и присоединённым к ней пакетом на привязи. Вставать с постели и двигаться я не мог, поэтому Мария меняла пакеты и всё остальное. Ей пришлось заниматься всем таким, будто медсестре на самом деле. Как там говорят: “и в счастье и в горести”, так вот тогда ей выпала та часть, где горести.