Роман Грачев - Развалины часовни

Вот представьте, что у вас на кухне стоит приемник: новости рассказывает, погоду, музыку крутит. А вы пытаетесь вести с ним диалог. Доказать ему что-то, объяснить, привести аргументы, разложить на пальцах…

Сколько времени понадобится, чтобы понять, что эта картина — беседа с приемником — отдает кретинизмом?

Покорно поплелся на кухню делать завтрак своей маленькой Леди. Извлек из холодильника пудинг, порезал на ломтики китайскую грушу, заварил чаю. В какой-то момент замер: «Черт меня дери, ей уже восемь, а ты по инерции обслуживаешь мадемуазель как клиентку в ресторане!».

Возвращаюсь в комнату — так и есть: сидит смотрит телевизор, ковыряется в носу, ждет завтрака. И вот так всю жизнь, и не только с детьми.

Крепкая из меня веревка получается, однако.

Они все знают. Они все-все в жизни поняли и теперь с удовольствием расскажут тебе. Всю правду расскажут, ничего не утаят. «Они» самые разные — от тридцати до семидесяти, живущие во вторых и третьих браках, не пробовавшие этих браков ни разу, разведенные, с детьми, которые их в гробу видали, собачками-кошками, долгами и мозолями на пятках. Но они все знают.

«Куда ты?! Нет, ты постой, вот я тебе сейчас расскажу! Стоять, я сказала!… Ты не понимаешь, как ты не прав! Куда мне идти?…».

Да, дорогие, вот туда и идите. Пешком и с песней. Вы ведь и так все знаете, так что нам не мешайте все узнавать. Нам еще многому надо учиться…

— Быть правильным нелегко…

Этот вскользь брошенный по какому-то пустяшному поводу комментарий дочери заставил меня задуматься и провести небольшую лекцию, тезисы которой я привожу здесь.

Да, родная, быть правильным очень и очень нелегко. Особенно нелегко тем, кто уверен, что своей правильностью он обязательно заслужит любовь и уважение окружающих. Тем, кто считает: если я буду относиться к людям так, как мне хотелось бы, чтобы они относились ко мне, то все в этом мире будет гармонично. И в этом кроется главный подвох. Дело в том, что люди вовсе не собираются относиться к тебе так же, как ты — к ним. Они не обязаны это делать. У них собственные представления о «правильности», и ты им не указ.

Прости, милая, но ты должна быть готова к тому, что люди будут тебя обижать, предавать и пользоваться тобой, пока им будет это нужно. Ты будешь вопить и плакать: «Как же так, я же старалась быть хорошей!…» — все будет напрасно.

Помнишь, ты сказала мне однажды: «Я тоже буду пакостить девчонкам за то, что они пакостят мне!». Так вот, я тебе отвечу: не надо этого делать, потому что тогда ты уподобишься им самим. Что нужно делать? Они тебе пакостят — ты улыбаешься. Они говорят о тебе гадости — ты улыбаешься и пожимаешь плечиками. Они объединяются против тебя — ты отходишь в сторону и читаешь книжку. Только так.

— Но тогда я могу остаться совсем одна, — говоришь ты.

— Да, возможно. Иногда бываю такие моменты, когда против тебя — весь мир. Они, видите ли, все правы, они все умны и рассудительны и всегда готовы давать советы… А ты какое-то время можешь чувствовать полное одиночество. Так бывает. Но ты должна верить себе самой и поступать только так, как подсказывает тебе твоя совесть.

— Балин, — говоришь ты, — это очень сложно.

— Конечно. Но придет время, когда ты добьешься своего. И те, кто смотрел на тебя свысока, будут грызть локти. Самое главное — быть в согласии с самой собой.

— Хм…

Собрал как-то Барак Обама в Белом доме американских писателей. Решил поднять вопросы будущего американской словесности.

Первым, кто взял слово, стал титулованный прозаик Стивен Кинг, Бангор, штат Мэн. «Многоуважаемый Барак Хуссейнович, — сказал Стивен Эдвинович, — прежде всего, хочу поблагодарить вас за усилия, направленные на поддержку американской словесности и воспитания патриотизма у подрастающего поколения. А теперь к повестке дня…».

Вторым выступающим стал Чал Палланик: «Уважаемый Барак Хуссейнович, от всей души…».

Один за другим с мест выражали свою признательность за приглашение на встречу Рэй Брэдбери, Сьюзен Коллинз, Джеймс Келли, Харпер Ли и многие другие. А потом перешли к прениям…

Зашел не так давно в пиццерию возле Южноуральского госуниверситета. Заказал «маргариту», картошку и колу. Сижу себе, жую и смотрю музыкальный канал. Вокруг молодежь снует. И вдруг слышу слева:

— Эта концепция требует серьезного пересмотра!