Виссарион Григорьев - И корабли штурмовали Берлин

Палубу монитора засыпали толстым слоем опилок и обшили тесом, над люками поставили утепленные тамбуры (при сильных холодах они служили и помещениями для боевой учебы). В кубриках и каютах теперь никто не мерз даже в самые лютые морозы.

Конечно, береговое жилье давало больше бытовых удобств. Но то, что люди не расставались с кораблем на зиму и не должны были вновь привыкать к нему весной, пошло на пользу службе.

Японские милитаристы, хозяйничавшие в Маньчжурии, начали заявлять претензии на принадлежавшие Советскому Союзу острова на Амуре и Уссури. Японцы уже имели на Сунгари довольно сильную флотилию, в состав которой входили новейшие канлодки, вооруженные 120-миллиметровыми орудиями. Вторжения их в наши воды, прорыва к островам или иных провокаций можно было ожидать в любое время.

На подступах к Хабаровску считалось необходимым бдительно охранять, в частности, протоку Казакевича, соединяющую Амур с Уссури и расположенную не очень далеко от устья Сунгари. В этом районе было установлено боевое дежурство кораблей, скромно именовавшееся брандвахтой.

У входа в протоку и у выхода из нее стояло по монитору в боевой готовности номер два. Орудийные расчеты по ночам спали, не раздеваясь, у заряженных пушек. Командиры, тоже одетые, находились в боевых рубках или на мостиках. На брандвахту посылали на месяц, а иногда и на больший срок. Затем приходила на смену другая пара кораблей.

На первое дежурство с нами пошел командир бригады мониторов А. П. Куприянов. Вот тогда я и узнал Александра Петровича особенно близко, понял, сколько душевности, доброжелательности скрывалось за его внешней суровостью. Длительное дежурство на границе в повышенной готовности к бою ставило весьма непростые вопросы, и комбриг учил, как подходить к их решению, как оценивать обстановку.

Много сделав для того, чтобы амурская бригада мониторов стала высоко-боеспособным соединением, капитан 1 ранга Куприянов вернулся на Балтику начальником штаба дивизии линкоров. Встретиться с ним мне больше не пришлось.

Дежурство на брандвахте оставалось нашей постоянной задачей до конца моей службы на Амуре. К середине тридцатых годов почти всеми мониторами командовали недавние старпомы, и я уже оказался старшим в бригаде по командирскому стажу, а затем и по званию — после введения их в 1935 году стал капитаном 3 ранга. На брандвахте мое старшинство означало, что монитор, выходивший сюда в паре с «Красным Востоком», должен был действовать по моим командам и сигналам.

А как действовать, надо было решать, исходя из конкретных обстоятельств. Задача сводилась к тому, чтобы на провокации не поддаваться, однако в наши воды, к нашему берегу и островам чужие корабли не пускать. Но сумею ли отличить провокацию от чего-то более серьезного, если на раздумья будут считанные мгновения? Вот это беспокоило больше всего.

Выходил «Красный Восток» на брандвахту и вместе со вступившим в строй монитором «Дальневосточный комсомолец», командиром которого стал капитан-лейтенант Н. Д. Сергеев, окончивший училище на год позже меня. Ныне Николай Дмитриевич — адмирал флота. Встречаясь, мы вспоминаем, как несли боевое дежурство на Амуре почти полвека назад.

Амур в тех местах не очень широк, за какие-нибудь сотни метров от нашей стоянки — уже чужие воды, и японские корабли, выходящие из Сунгари, почти всегда можно разглядеть даже ночью. Видно, что на палубах приближающихся канлодок нет ни одного человека, как бывает, когда корабли изготовлены к бою. Видно, что стволы орудий развернуты в нашу сторону…

У нас тоже «на товсь». Команда на боевых постах, орудия заряжены. Наблюдатели на марсе непрерывно следят за положением чужих кораблей по отношению к невидимой, но точно известной линии, пересекать которую им не положено. А я держу в уме слова боевой команды, которую, может быть, понадобится подать.

Японские канлодки скользят мимо, следуя у кромки тех вод, где им плавать не запретишь. Похоже, и сегодня ничего необычного не произойдет — просто держат нас в напряжении. Но тут же возникают новые опасения: не отвлекают ли канлодки наше внимание от чего-то другого? Под перестук их машин могут где-нибудь рядом бесшумно двигаться в темноте гребные шлюпки, предназначенные для диверсии, и не исключено — против наших кораблей…

На следующую ночь все повторяется. А если днем поступит сообщение, что на другом участке амурской границы японцы обстреляли наш катер или произошел какой-нибудь иной инцидент, напряжение на брандвахте еще более возрастает.