Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет

Впервые в Москве я столкнулся с закрытыми организациями. В бюро пропусков Министерства железнодорожного транспорта мне долго выписывали пропуск. При входе мне дали сопровождающего, с которым я на лифте поднялся кажется на 9-й этаж. У входа стоял солдат, вооруженный винтовкой. В управлении кадрами мне предложили поехать на строительство электрифицированной железной дороги в Сибирь. После того, как я отказался, мне дали открепление и направили меня в Министерство высшего образования. Обстановка в Министерстве высшего образования была свободной. В Министерстве мне выдали справку о том, что я могу устраиваться на работу по собственному желанию.

В этот день с самого утра я чувствовал боль внизу живота. Такие боли у меня бывали и раньше. Чтобы как-то уменьшить боль, мне приходилось корчиться. Еще в Харькове, после нескольких таких приступов, я пошел в студенческую поликлинику. Терапевт — пожилая женщина, — установила у меня аппендицит и направила к хирургу. Когда я попал к хирургу, боль прошла. Хирург, молодая женщина, очень нелицеприятно отозвалась о моем терапевте и сказала, что никакого аппендицита у меня нет. «Так и заявите ей!» — сказала она.

этот раз при выходе из министерства боль настолько усилилась, что мне трудно было не то что ходить, но и дышать. Я проходил по улице Неглинной, когда увидел вывеску «Медпункт». Я вошел во внутрь, но дальше входных дверей меня не пустили. Вооруженный охранник заявил мне, что вход только по пропускам. А что мне делать, когда сильные боли? Он говорит вызовите скорую помощь по телефону, который стоял здесь. Я на охранника так разозлился, что плюнул и ушел. А надо было послушаться охранника. Так я в один день дважды столкнулся с вооруженными охранниками. Сел в метро и поехал к Бобе. От остановки метро до Бобы надо было ехать еще и трамваем. Еду трамваем, а боль все усиливается и усиливается. Вдруг слышу объявление кондуктора «Диспансер». Я не задумываясь выскочил из вагона и помчался по указателям на табличках в направлении «Диспансера», не рассуждая, какой это диспансер венерический, психиатрический или еще какой. В диспансере меня тут же уложили, расспросили и я потерял сознание.

Очнулся я уже в другом помещении — это была больница. И почти сразу же мне сделали операцию. Как я потом узнал, показания к немедленной операции были. Операцию делали под местным наркозом. Оперировала меня пожилая женщина-хирург. Во время операции она со мной разговаривала и, как фронтовичка, делилась своим прошлым. Хвалила меня, что я тощий и меня легко оперировать, а то при аналогичной операции иногда приходится удалять по пуду жира. Показала мне желто-красный комок удаленного аппендикса. В больничной палате, как только я смог соображать, меня начала мучить мысль, как мне сообщить о себе Бобе. Телефона у нее дома нет. Пока я мучительно искал выход, ко мне в палату, к моей огромной радости, пришла Шура. Вот история о том, как она меня нашла. Оказывается вчера дома была только сама Боба, когда днем к ней постучала женщина в белом халате. Увидев ее, Боба чуть не потеряла сознание. Правда, тут же успокоилась, когда эта женщина сказала ей, что со мной произошло и назвала больницу, куда меня отправили из диспансера. А ведь молодцы медики, не поленились поехать к Бобе, чтобы рассказать ей о случившемся. Теперь, когда в каждой семье есть телефон и даже два, молодому читателю трудно себе представить, какова была жизнь без чудо-телефона.

После операции у меня не шла моча. И тут я хочу вознести хвалу опытному медицинскому персоналу и в диспансере, и здесь в больнице. Когда дежурная — не врач, а няня — узнала в чем моя проблема, она помогла мне встать и повела меня в туалет. Там она спустила воду из верхнего бачка (тогда в Союзе вода для слива накапливалась в бачках находившихся на высоте примерно полтора — два метра над уровнем унитаза). Звук бегущей воды снял у меня спазм и у меня отошла моча. Вот что значит знаток своего дела — больничная няня.

Через несколько дней я вернулся домой. Чтобы понять, в каком материальном положении находилась семья, приведу такой факт. Билет в купейный вагон у меня был бесплатный по линии Министерства путей сообщения. А денег на постель у меня не было. Поэтому я спал на сидении, а укрывался пальто.

Этот год остался в памяти, как переломный в моей жизни. Это и смерть Сталина. Это и переход на новую, неизведанную и мне, и моим сослуживцам работу. Это, главное, — женитьба.