Василий Головко - Эхо фронтовых радиограмм [Воспоминания защитника Ленинграда]

На первом курсе стипендию не получал — вступительные экзамены сдал на тройки. Жил на деньги, которые присылала мать: 100 рублей в месяц. В основном они уходили на питание. По теперешним понятиям оно было скромное, но мне казалось весьма приятным, ибо покупал я то, что желала душа.

Любимый завтрак: полбатона, 50 г сахарного песка, кипяток из титана. Ставишь на стол чайник с кипятком, сахар кучкой на бумаге, полбатона в руке. Макаешь батоном в сахар и запиваешь кипятком. Вкуснота. Даже сейчас я вспоминаю все это не без удовольствия.

Несмотря на то, что в нашем техникуме был буфет, мы любили обедать в Электротехническом институте имени Бонч-Бруевича. Он находится недалеко от техникума, здесь же, на улице Герцена. Приходим, бывало, группой в три-четыре человека в столовую института после окончания занятий, садимся за стол и пока ждем официантку, полностью съедаем с солью тарелку хлеба, стоявшего на столе. Это была одна из немногих столовых, где хлеб на столах подавался бесплатно, вернее он входил в стоимость блюд. Нас это очень устраивало. Мы всегда до обеда съедали весь хлеб на столе, затем пересаживались за другой и уже здесь вторую стопку хлеба съедали за обедом. Обед состоял, примерно, из супа за 25 коп., котлеты 40 коп. и компота 5 коп., итого 80 копеек, иногда 70 копеек, наедались до отвала, в основном за счет бесплатного хлеба. Вечером же в общежитии ели, что бог пошлет: иногда селедку с хлебом, но чаще всего та же булка с сахаром и кипятком.

Очень я тогда любил ходить в кино. На дневные сеансы в передних рядах билет стоил 25 коп. После обеда я часто отсоединялся от компании и шел в кинотеатр «Баррикада», который находился здесь же рядом, на углу Герцена и Невского.

На дневных сеансах людей было мало, и я за свои 25 копеек усаживался на самые дорогие места и с упоением смотрел фильм. Была у меня специальная книжечка, где я вел учет просмотренных кинофильмов и помню, что за студенческие годы посмотрел их более двух сотен.

На питание уходило, кажется, около 60 рублей в месяц, остальные из 100 имеющихся рублей расходовались на разную мелочь. Одежду я почти не покупал, носил привезенный еще из дома костюм.

Многие студенты, жившие в общежитии, имели родственников в Ленинграде, кто — близких, кто — дальних. Это и понятно: иногородние ехали учиться в Ленинград именно потому, что кто-то из знакомых, родственников или земляков был в Ленинграде. У меня здесь жил отец — Афанасий Степанович. История его переселения из Белорусского местечка в Ленинград — весьма любопытна и как-нибудь я расскажу об этом подробнее. Здесь же, дабы увязать ситуацию в Ленинграде накануне и во время войны, отмечу, что отец и мать разошлись, когда мне было 8 лет, разошлись громко, с молвой на все местечко. Отец уехал в тридцатых годах в Ленинград, а мы, трое его детей, остались при матери. Она во второй раз вышла замуж.

Отец в Ленинграде тоже женился. Жена его — Дуся, имела комнату на двоих с подругой. В эту комнату отец и поселился. Вскоре замуж вышла и подруга тети Дуси, и мужа своего она тоже прописала в этой же комнате, в доме на 8-й Красноармейской. Две семьи стали жить в одной двадцатиметровой комнате. С жильем в Ленинграде было очень трудно, об отдельных квартирах и речи быть не могло, жили в основном в коммуналках.

Естественно, что при таких жилищных условиях отца, о моей прописке речи быть не могло. Да и отношения с отцом у меня были необычные. После развода с матерью он нам не писал и мы с ним не знались. Мать, бабушка и дедушка были весьма враждебно настроены к отцу, и эта враждебность в какой-то степени была передана нам, детям. Отец же не предпринимал никаких шагов по налаживанию контактов с детьми, платил исправно алименты — половину своей зарплаты, и на этом считал свою миссию исчерпанной. Работал он на заводах Ленинграда, сначала грузчиком, затем шинником на «Красном треугольнике». Кроме того, подрабатывал сверхурочно, компенсируя в некоторой степени взыскиваемые по исполнительному листу алименты.

Когда я заканчивал семилетку в поселке торфозавода «Гады», что в Кировской области, мать стала думать о моей дальнейшей судьбе, и порекомендовала наладить контакт с отцом, чтобы как-то продолжить учебу а Ленинграде. После обмена несколькими письмами, я съездил во время каникул в Ленинград к отцу, познакомился с его новой женой, и мы договорились с ним, что я приеду и а учебу в Ленинград, но с одним условием — жить в общежитии.

Хотя я учился на двойки-тройки, был бузотером, из-за чего нередко вызывали в школу мать, но желание попасть в Ленинград было так велико, что я все-таки без двоек закончил семилетку, и довольно сносно подготовился к вступительным экзаменам в техникум. Почему в строительный? Да очень просто — мой отчим Пинчук Федор Моисеевич работал на торфозаводе «Гады» прорабом-строителем, все мы его уважали, и я решил продолжить его строительное дело.