Василий Головко - Эхо фронтовых радиограмм [Воспоминания защитника Ленинграда]

Буквально в первые секунды моего появления на базаре встретился патруль — офицер и два матроса. Меня тут же забрали и повели в какую-то близлежащую часть. В караульном помещении обыскали, кроме котелка и мяса, ничего криминального не нашли. Наличие мяса (около одного килограмма) я объяснил так: «Был у родителей, они мне дали кусок мяса, в части хотел его сварить в печке и покушать».

Меня под конвоем отправили в комендатуру города. Она размещалась там же, что и теперь, на Садовой улице, недалеко от Невского проспекта. В комендатуре города снова обыскали, сняли ремень и посадили в камеру. Через несколько часов из камеры вывели, и вооруженный солдат с винтовкой наперевес увел меня в свою часть. Я иду впереди с котелком, в шинели без пояса, за мной в двух шагах с винтовкой наперевес идет солдат. Переулками вышли на Литейный, а затем свернули на улицу Некрасова. Постепенно мы с солдатом разговорились. Я стал просить его отпустить меня.

— Как я тебя отпущу, я должен сдать тебя в твою часть под расписку.

У солдата в кармане шинели лежал конверт с моей красноармейской книжкой и сопроводительным письмом комендатуры. В моей голове начал созревать план побега. Знал, что при возвращении в часть под стражей часового, мне несдобровать: гауптвахта, а может быть и трибунал.

Стал ласково совращать солдата:

— Браток, отпусти меня, ради Бога, мне ведь не поздоровится после того, как ты меня приведешь в часть. Я тебе вот и котелок с мясом отдам.

— Я и так могу это мясо забрать себе, — ответил он.

— Нет, не можешь. Оно же числится в сопроводительной, которая находится у тебя в конверте.

Солдат перекинул винтовку за плечо, полез в карман, открыл конверт, извлек оттуда мою красноармейскую книжку и сопроводительное письмо. Действительно, в письме было сказано, где я задержан патрулем и что у меня обнаружено в котелке.

— Тут вес не указан, отрежь половину себе, все равно в части мне его не отдадут, — предложил я солдату.

Он достал из кармана складной ножик, открыл крышку котелка и стал ножиком отрезать мясо. Я иду с ним рядом, подбадриваю его.

— Давай, давай отрезай побольше, не стесняйся, сваришь в печке и хорошо заправишься.

Пока солдат возился с мясом в котелке, пакет из его кармана перекочевал в мой. Дрожь колотила меня, но уже полдела было сделано. Солдат весьма вольно караулил меня, знал, что без красноармейской книжки я никуда не денусь.

Болтая с солдатом, я внимательно и цепко глазами искал подходящее место, куда можно было бы убежать. Проходим мимо улицы Чехова, вот угол дома, выходящего и на ул. Некрасова и на ул. Чехова. Как только миновали угол, я приотстал на полшага от солдата и молнией юркнул за угол, пробежал несколько метров и скрылся в парадном подъезде дома. Собрав все силы, стал подниматься вверх по лестнице. На первой же лестничной площадке лежал труп женщины, на втором марше распластался труп мужчины. Пока я пробирался по лестнице вверх, все время мне встречались трупы умерших. Наконец я уперся в чердачную дверь, на которой висел огромный замок. Я оказался в западне, бежать было некуда. В бессилии я присел на ступеньку чердачного марша лестницы и стал ждать своей участи. Сердце стало постепенно успокаиваться, я прислушался к звукам. На лестнице тихо, в разбитое окно лестничной клетки доносится отдаленный шум улицы.

Не помню, сколько я просидел, затем тихо подошел к окну. На полу лежал труп девочки лет двенадцати, я изогнулся и одним глазом заглянул вниз. Увидев на улице «моего» солдата, отпрянул за стенку. Что делать? Еще немного постояв, стал осторожно наблюдать за солдатом. Сверху, с 5-го этажа, мне хорошо была видна улица, где был солдат. Он заглядывал то в дверь парадной лестницы, где находился я, то в рядом расположенные ворота сквера. Этот сквер простирался от улицы Чехова до соседней улицы, и люди, видимо сокращая расстояние, шли небольшим потоком через этот сквер. Солдат, видимо, решил, что я хорошо знаю этот район и, естественно, побежал в проходной сквер, а не в тупиковую парадную. Вскоре он через ворота двинулся в сквер, и я сверху проследил его путь до соседней улицы. Как только он скрылся с моих глаз, я опрометью, перепрыгивая через трупы, спустился по лестнице вниз, выбежал на улицу и что есть сил пошел в сторону своей части. Добраться до нее было делом техники, улицы глухие, патрулей не видно. По дороге из пакета извлек свою красноармейскую книжку, сопроводительную и конверт изорвал в мелкие части и бросил за забор.