Анатолий Гордиенко - Здесь мой дом

Отец Эйно все не унимался, искал справедливости. Вилхо Туоми участвовал в марксистском кружке, читал марксистскую литературу, распространял газету «Тюёмиэс» («Рабочий»), выходившую на финском языке в США. Вскоре стал одним из организаторов местной ячейки социалистической партии, в которую вошли жившие здесь финны.

Однажды отец взял Эйно на летний праздник социалистов. Все было торжественно и красиво. Ораторы, широко размахивая крепкими натруженными руками, произносили громко речи, провозглашали лозунги, значения которых Эйно еще не понимал.

— Учиться тебе, сынок, надо нашей грамоте, — говорил весело отец.

Зимой отец привез с рудника газету левых сил «Вапаус» («Свобода»), издававшуюся для канадских финнов. Вечерами они сидели подолгу голова к голове, отец и сын, рассуждали, мечтали. В их доме все чаще и чаще собирались шахтеры, батраки. Вот тогда Эйно и услышал впервые имя — Ленин.

В выходные дни финны строили себе клуб. Внесли деньги, кто сколько мог, напилили леса, стали ладить сруб. Эмигранты-украинцы уже возводили второй этаж своего клуба. Их было здесь больше, чем финнов, и они с гордостью поглядывали на соседей, кивая на свой дворец.

Открытие клуба стало праздником для всего поселка. С тех пор по воскресеньям тут всегда был народ — разучивали песни, молодые хозяйки учились у старших кулинарному ремеслу, вышиванию, вязанию.

…Как-то субботним вечером в домик Туоми пришел высокий худой человек в потертом военного покроя полушубке. Отрекомендовался соседом (у сестры здесь, мол, недалеко домик, строится еще она), попросился в баню после долгой дороги. Незнакомец парился долго, потом зашел в дом, довольный, повеселевший. Не стал отказываться от угощения, сел сразу за стол, выпил один стаканчик, другой. Хвалил пирожки, испеченные матерью Эйно, пил неторопливо, смакуя, кофе.

— Как там в Финляндии, друг?— спросил отец, когда гость закурил трубку. Мать и Эйно глядели не отрываясь на незнакомца.

— Ну то, что гражданская война у нас закончилась, ты, конечно, знаешь, — сказал, приосанившись, сосед, сразу переходя на дружескую ноту.

— Товарищи мои там полегли в землю, — вздохнул отец.

— И мои тоже. Не просто нам далось все. Мы их стреляли, как зайцев. Приехали мы раз на хутор, зашли к старику, спрашиваем, где его сынок. Молчит. Стали уговаривать, потом пригрозили: не скажешь — крышка. Молчит как немой. Наш майор кивнул мне — выведи, мол. Вывел я деда во двор, говорю: стоит ли, дорогой мой, так упрямиться. Ни слова. Только голову поднял, плюнул в меня и шепнул: не выдам вам сына. Я всю обойму всадил в него, а он стоит. Крепкий был пень.

— А кто сын его? — спросил отец, и Эйно увидел, как заходили у него желваки на побелевших скулах.

— Красный. Главарь во всей округе. Ну, майор говорит мне: молодец, Тойво, поехали в соседнее село, там еще пятерых надо отправить к богу в рай. Но тех я уже не стрелял, а ловил. Интересно ловить, будто зайцы бегают. Одним словом…

Отец грохнул кулаком по столу так, что опрокинулся кофейник.

— Вон из моего дома, лахтарь [2] Лахтарь — мясник (финск.) , презрительное прозвище финских белогвардейцев, потопивших в крови рабочую революцию в Финляндии. ! Забудь сюда дорогу! С кровавыми руками к честным людям! Вон, собака!

…Новый год отмечали в клубе. Эйно с друзьями развесил в танцевальном зале флажки, протянул ленточки, серпантин. Вечером в разгар веселья в холл вошел тот самый лахтарь — в черном костюме, галстук бабочкой, сам навеселе. Эйно видел, как отец мигом собрал своих друзей, активистов.

— Вот это, ребята, тот самый враг, убийца наших товарищей. Пошлем же ему по нашей новогодней почте душевные поздравления.

Через пять минут розовощекая веселая девушка с почтовой сумкой на боку, мило улыбаясь, вручила новичку более десяти конвертов. И в каждом было одно: «Лахтарь, тебе не место среди честных финнов…» Лахтарь вынужден был уехать в Эдмонтон, но и там не задержался — укатил в Соединенные Штаты, в Нью-Йорк. И вскоре туда, в финскую общину, пошли письма, предостерегающие, что в ряды рабочего движения может втереться этот подлый человек.

…Эйно был старательным учеником, хотя не раз задумывался, где могут пригодиться его знания. Фермеры искали дешевую рабочую силу, и им не нужны были грамотные ребята, поэтому когда Эйно окончил среднюю школу, работы для него не было. Наконец, после долгих хождений, повезло — его взяли подручным кладовщика на железную дорогу. Потом Эйно возил на лошади со станции кирпич, доски. Денег платили мало, хорошо, что родители кормили.