Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

Не без гордости Пикуль рассказывал о встречах с гостями из дружественной Сербии:

«Когда меня навестили сербы, то с интересом расспрашивали, где я брал материалы, почему сцены убийства короля Обреновича и Драги у меня выражены с такой полнотой, что некоторые детали не были известны даже югославским писателям. По возможности я попытался собрать самые редкие и самые ценные источники».

Разве можно сейчас представить реальной ситуацию, описанную в его последней книге «Барбаросса» («Площадь Павших борцов»), о которой будем говорить ниже:

Сталина никогда не покидала вера в ум и благородство маршала Б. М. Шапошникова, хотя иной раз Борис Михайлович его сильно озадачивал. Однажды одному генералу угрожал трибунал с неотвратимым расстрелом. Шапошников заявил Сталину, что он уже наказал виновного.

— Наказали? Вы? А как наказали?

— Я объявил ему выговор.

Трубка чуть было не выпала изо рта Сталина.

— Выговор? И это… всё? — оторопел он.

— Да. Выговор — очень тяжёлая расправа, — пояснил Шапошников. При царе-батюшке генералы, получившие выговор от Генштаба, или сразу подавали в отставку, или стрелялись.

Во все времена понятия о чести, долге, ответственности перед Отечеством стояли на первом плане. И народ, в свою очередь, во все времена хранил достоинство своих воинов, помня, что они первыми вставали и встанут на борьбу, будь перед ними враг или стихия. Армия во все времена была гарантом независимости нашей родины, а солдат — заступником для народа. И покуда эти традиции русской армии будут продолжаться в наше время — Россия непобедима.

С приходом новых времён и руководителей, повинуясь какой-то несправедливости, какому-то всеобщему заблуждению, развернулась кампания предания анафеме мужественного образа народного защитника. Читая роман, невольно возникают вопросы: а как же живут современные солдаты и офицеры? Ответы на них находим в письмах современных защитников Родины.

«Дорогой Валентен Саввич! Оторвитесь на четверть часа от работы, да будут приятными и полезными для Вас слова дружеского участия, добрых пожеланий здоровья и душевного покоя. Всё чаще думаю о Вас: не о писателе, а о человеке, живом, ранимом… Бог с ними, с литературными критиками. С Вами мы — я и множество российских патриотов, вынужденных постигать жизнь с помощью Ваших (и, конечно, других) честных книг…

Смею утверждать, Валентин Саввич, что офицерский корпус, к которому я принадлежу, нынче не произведет ни Чаадаевых, ни Марлинских, ни Лермонтовых; технократия плюс десятилетия отлучения от истины, от “интеллигентных рефлексий” сделали своё дело: поубавилось гражданской смелости у военных людей, а без неё — что ж! — ни прозы, ни поэзии не сотворить. Ныне, если читают — уже, слава Богу, и его наместникам на земле…» — писал майор В. А. Чистяков по прочтении романа «Честь имею».

Печальна, читатель, исповедь современного офицера. Обнадёживает лишь то, что книга заставила задуматься, почувствовать трагизм всего утраченного.

Я надеюсь, что придет время, когда честь вновь займет свое достойное место в длинной строке человеческих добродетелей…

«Честь мундира видоизменилась в “мундирную честь”, в погоне за почестями до такой степени, что молодому поколению офицеров его надо прививать по существу вновь», — писал автору моряк капитан 1 ранга Б. Н. Платонов.

И дело тут не только в самих офицерах, а в изменившемся отношении общества к армии и флоту. В средствах массовой информации, как по команде, появляются материалы о том, что сегодня мы живём в другом мире и нам никто не угрожает, что армия не нужна.

Так на кого же эти нападки?

На тех, кто предопределил конец Второй мировой войны и погасил в начале шестидесятых годов Карибский кризис — эти фитили третьей мировой?

На тех, кто подложил свои крепкие плечи под шпалы БАМа и положил свои руки на пыльные рычаги тракторов целины?

На тех, кто подставил свои тела под загадочные лучи Чернобыля и под непонятные пули Афганистана?

На тех, кто… да разве всё можно перечислить!

Они шли по зову сердца, долга, по зову чести, именуемых в армии словами: присяга, устав, дисциплина, приказ.

У армии должна быть только одна цель — служение интересам народа…

Какие удивительные по содержанию приходили письма писателю! Впрочем, не буду восторгаться, а предоставлю слово автору — москвичке Снесарёвой Евгении Андреевне: